Правительницы России

К несчастью, постулаты материнской школы на практике оставались втуне, ибо девичьи терема московской Руси были сродни женским монастырям. И всё же, в таких условиях, царевна Софья сохраняла живость ума, любознательность и относительную самостоятельность.

В то время как царевна приобщалась к знаниям, её отец всё больше отходил от интересов своих былых единомышленников и друзей, ибо и возраст, и необъятные государственные дела уже не позволяли Алексею Михайловичу уделять время любомудрию и благочестию. Из-за этого в окружении Софьи Симеон Полоцкий не был белой вороной среди других её наставников. Под стать ему были и Сильвестр Медведев, и Карион Истомин. Из наставников Софье ближе всех был, пожалуй, Сильвестр — один из любимых учеников Полоцкого, успешно трудившийся над изучением греческого, латинского и польского языков в школе Заиконоспасского монастыря. Привлечённый своим учителем в кремлёвские покои, Медведев стал преподавать царевичам и царевне эти языки и мог убедиться, что девочка овладевала ими лучше своих братьев.

В связи с тем что Сильвестру Медведеву принадлежала особая роль в событиях, развернувшихся вокруг Софьи, имеет смысл рассказать о нём подробнее, нежели о других её наставниках и соратниках.

Семён (это имя он получил при рождении) Агафонникович Медведев родился 27 января 1641 года в Курске и там же стал служить подьячим, а затем перешёл на службу в Москву, в Приказ тайных дел.

Отцом его был простой посадский человек, и потому Семён долгое время был в Приказе простым рассыльным.

Двадцати четырёх лет он поступил в школу, специально построенную в Заиконоспасском монастыре — у Никольских ворот Кремля, где учился у Симеона Полоцкого.

Потом Медведев служил рядом с крупнейшим русским дипломатом Афанасием Лаврентьевичем Ордин-Нащокиным и был вместе с ним на переговорах с поляками перед подписанием Андрусовского перемирия в 1667 году, по которому к России перешли Смоленск, Киев и Левобережная Украина. Несмотря на это, через четыре года Ордин-Нащокин был отставлен от дипломатической службы и пострижен в монастыре под именем Антония.

Сохраняя верность своему патрону, Медведев тоже оставил службу и ушёл в Молчинскую пустынь под Путивлем, став письмоводителем и садовником, а в начале 1675 года постригся и сам, получив имя Сильвестра.

В мае 1667 года Симеон Полоцкий вызвал его в Москву, в Заиконоспасский монастырь.

Вскоре познакомился Медведев с Алексеем Михайловичем и столь понравился царю, что тот велел дать Сильвестру лучшую в монастыре келью, такую же, как у настоятеля — Симеона Полоцкого. Вскоре его келья становится центром умственной жизни не только монастыря, но и всей учёной Москвы, а сам Сильвестр, благодаря постоянной работе и почти непрерывному чтению, стал широко образованным человеком. Тогда-то и был он назначен наставником царских детей.

Одновременно Медведев переводит с латыни и польского труды Симеона Полоцкого, ведёт его многочисленную корреспонденцию, готовит к печати его богословские и исторические сочинения.

На следующий год становится он справщиком, а вскоре и старшим справщиком Государева Печатного двора, то есть, как мы бы сказали теперь, — редактором и корректором книг, набиравшихся в этой крупнейшей типографии России.

За десять лет Медведев с тремя помощниками подготовил полторы сотни изданий, среди которых были азбуки и учебные псалтири, суммарный тираж которых превышал сорок тысяч экземпляров.

К этому времени уже не только давным-давно распался, но уже был и основательно забыт «Кружок ревнителей благочестия», в который входили Вонифатьев, Ртищев, Никон, Аввакум и другие образованные иерархи, а сами его участники превратились в решительных противников друг друга.

Что же касается членов кружка, не носивших священнического сана, то и они утратили былые дружеские связи: Ртищев отошёл от важных государственных дел, Виниус не часто бывал в Москве, Чистой тоже нередко оказывался в разъездах. И случилось так, что ближе прочих стал Алексею Михайловичу тихий скромник и неутомимый труженик Артамон Сергеевич Матвеев.

Он был женат на Евдокии Петровне Гамильтон, происходившей из знатного шотландского рода, переселившегося в Россию при Иване Грозном. (Впоследствии фамилия «Гамильтон» в России трансформировалась в «Хомутовых»).

В какой-то мере благодаря своей жене, а гораздо более того из-за собственных склонностей и европейской образованности в доме Матвеева часто бывали иностранцы, да и его служба в Посольском приказе весьма к тому располагала. Дом Матвеева казался осколком Немецкой слободы, залетевшим в Китай-город: комнаты убраны венецианскими зеркалами, картинами западных мастеров, а сложности его часов, изысканности посуды и богатству библиотеки дивились самые бывалые из иноземцев.

Алексей Михайлович гораздо чаще, чем прежде, стал навещать Матвеева, приводя в недоумение многих своих знатных сородичей и заставляя их теряться в догадках о столь малопонятной привязанности.