Правнук брандмейстера Серафима

Марианна надолго ушла в себя, уставившись пустым взглядом в стол. Вся ее рациональная натура протестовала против того, что она только что узнала.

В отличие от своих сотрудниц, которые раньше опрометчиво пытались говорить с ней о последних новинках женского фэнтези, их начальница всем романам о ведьмах и магах предпочитала бизнес-литературу. Вера в сверхъестественное была ей совершенно не свойственна.

Однако события вокруг нее закручивались таким непостижимым образом, что самые простые и понятные вещи перестали казаться простыми и понятными. Она и сама не заметила, как за короткий срок Индия, яркая и темная, красивая и уродливая, добрая и неожиданно жестокая, навсегда изменила ее, расплавила железные решетки, которыми она так старательно окружила свою жизнь.

Теперь она верила каждому слову его письма. Но каков Слава! Не зря говорят, в тихом омуте черти водятся. То бандиты, то взрыв в подземелье. А там еще какие-то ракшасы. Ну кто бы мог подумать, что такое возможно, глядя, как он заикался и мямлил под ее взглядом в поезде.

«Незадачка» у него! Она вдруг разозлилась на Танюшкина за то, что он скрыл от нее свою тайну, побоялся рассказать, глядя ей прямо в глаза. Сейчас именно эта его непривычная скрытность показалась самой обидной. Но хуже всего то, что она совсем не представляла, что делать!

За дверью послышались шаги. Марианна поспешно спрятала письмо и уставилась в окно.

– О чем задумалась?

Голос Славы прозвучал как обычно. И сам он, на первый взгляд, показался ей все тем же спокойным добродушным Славой, которого она успела хорошо узнать и полюбить. Но стоило взглянуть на него по-новому, как бросилось в глаза – он сильно изменился. В уголках рта появилось незнакомое выражение горечи. Ей вдруг стало понятно, что его кажущееся спокойствие, спокойствие человека, не способного притворяться, дается ему ценой большого напряжения воли.

– Да так… – Марианна замялась, не зная, что ответить.

Ее уколола мысль, что она всегда была слишком сосредоточена на себе и, почувствовав себя рядом с ним счастливой, не обратила внимания, что ему по-настоящему плохо. Он мучился, не находя выхода, а она ничем не могла ему помочь.

– Завтра в Москву, – он рассеянно покрутил в руках ключ и положил его на стол.

– В Москву, – эхом откликнулась Марианна.

– Все хотел тебе сказать… – начал было он и внезапно умолк.

– О чем? – встрепенулась она, обмирая от ужаса.

– Да так… Вспомнилось, как взял вам билеты на поезд… Прости, что так вышло…

– Ты сейчас о чем? – она посмотрела на его осунувшееся лицо.

– О поезде… – он беспомощно развел руками.

– Ничего страшного… Мне понравилось, как ты меня нес, – с трудом проговорила она, не поднимая на него глаз. – Будь моя воля, носил бы тебя на руках всю жизнь, – вырвалось у Танюшкина.

Нервы Марианны не выдержали. Ее лицо исказила некрасивая гримаса, и она заплакала. Неожиданно громко, навзрыд.

– Ну что ты, что ты… – бессмысленно повторял Слава, гладя большой рукой ее трясущиеся плечи. – Не плачь… Ему все стало ясно. Вот и доверяй женщинам секреты. «Ну, Дашка! Чтобы я еще хоть раз…» – подумал он и осекся. Следующего раза, скорее всего, не будет.

Глава 9 Место, где боги спустились на землю

Красный воздушный змей кувыркался в горячих потоках времени. Его вынесло наверх, и он увидел скользящую по небу огромную тень. Она устремилась к земле, которая лежала внизу, бесплодная и пустынная. Тень опустилась на голые бурые камни, и змей увидел широкие сгорбленные плечи, могучие мускулы рук, перекатывающиеся под синей кожей.

Синекожий осторожно положил на землю мертвое тело женщины, завернутое в шафрановое покрывало, и принялся что-то искать. Его всегда бесстрастное лицо выглядело непривычно растерянным, а горестно сжатый рот кривился, словно он едва сдерживался, чтобы не заплакать.

Так и не обнаружив пропажи, синекожий яростно тряхнул головой, разметав длинные, покрытые пеплом волосы, и огромная тень птицей взметнулась вверх, растворяясь в бирюзовых прожилках небесной глади и уносясь к ослепительной вершине снежного Кайласа.

Воздушный змей видел блестящую серебряную сережку, выпавшую из уха мертвой жены Великого Шивы.

Она закатилась под горячий коричневый камень и тихо дремала, а внутри нее уже зрели золотые и зеленые семена жизни, громоздились белые каменные ступени гхатов, прорастали клейкими ростками острые купола храмов Маникарники.

Его повлекло вниз, змей пронесся над серебряной гладью Ганги и стал парить над берегом, где по дороге в Сарнатх остановился отдохнуть стройный молодой человек, чьи блестящие черные волосы были забраны в высокий узел, открывая большие уши с мясистыми мочками.

Он стоял, сложив на животе удивительно длинные гибкие пальцы, и смотрел на воду с кроткой безмятежной улыбкой, которую не сумеют передать тысячи золотых и каменных статуй, спустя годы воздвигнутых его последователями.