Право и политика: научные очерки

Традиционные для России представления о самобытности нашего политико-правового развития и непригодности для нас западноевропейских ценностей в последние годы получили идеологическое подкрепление со стороны западных сторонников популярного в настоящее время постмодернистского мировоззрения с его отрицанием поступательного характера цивилизационного движения и признанием равноправия различных альтернатив исторического развития. Применительно к правовому развитию логика постмодернистов состоит в следующем: поскольку закон и суд, говорят они, в той или иной форме существуют в разных странах и в разные исторические эпохи, то существует и разное право, и разное правосудие. И если эти нормативные системы и эти институты разрешения правовых споров эффективно справляются со своими функциями, то нет никакого смысла сравнивать их с европейским правом и правосудием, потому что они представляют собой равноценную альтернативу западноевропейской правовой системе. Очевидно, что такой подход ограничен рамками позитивистской парадигмы правового мышления. Он рассматривает право с позиций юридического позитивизма в его легистской либо социологической, антропологической или психологической версиях, трактующих право как закон или как фактически сложившиеся социальные нормы, отношения, формы сознания и т. п.

Отрицание наличия единого вектора правового развития связано в конечном итоге с отрицанием наличия того, что в философско-правовой традиции называется сущностью права и является критерием оценки исторического процесса с точки зрения присущей ему степени развитости правового начала. Между тем, если исходить из понимания сущности права как формального равенства (которое есть выражение свободы в общественной жизни) и если при этом смотреть на историю без западной политкорректности, призванной компенсировать известные издержки европоцентризма, то нельзя не признать, что человечество с разной последовательностью и разными темпами развивается в общем направлении – в сторону свободы и права, т. е. от меньшей свободы ко все большей свободе каждого отдельного человека, выраженной в форме прав отдельной личности. В этом смысле именно «свобода индивида (ее мера, характер, содержание и т. п.) выступает в качестве главного критерия и основного итога достижений человеческой цивилизации на соответствующей ступени ее развития»[97].

Нельзя не признать, что Запад дальше других продвинулся по этому пути. Однако данное обстоятельство вовсе не означает, что западное право является безусловным эталоном для всего общецивилизационного правового развития. Таким эталоном служит не само фактически складывающееся западное право (нередко допускающее на практике двойные стандарты), а лежащий в его основе принцип формального равенства, который в рамках естественно-правовой доктрины, доминирующей на западноевропейском правовом пространстве, предстает в виде тезиса о том, что люди рождаются равными в своем достоинстве и правах. Поэтому если мы хотим иметь позицию для критической оценки западноевропейской правовой практики, то это должна быть более высокая общечеловеческая правовая позиция, использующая в качестве критерия оценки принцип формального равенства, а не доправовые по своей сути доморощенные представления о некой российской правовой самобытности.

В ходе дискуссий о суверенной демократии В.Ю. Сурков высказал важную мысль о том, что Россия должна участвовать в том международном общественно-политическом дискурсе, в ходе которого формируются позиции международного сообщества по вопросам права и демократии, чтобы не оказаться в роли того, «кто только слушает, а потому и слушается»[98]. Но для того чтобы «иметь свой голос» в этих дискуссиях, необходимо говорить с Западом именно о праве и говорить надо на правовом языке, показывая (хотя бы на уровне теории) более высокие образцы правопонимания, чем та архаичная естественно-правовая доктрина, на основе которой строится западноевропейская правовая практика. Тем более, что у нас есть такая теория – либертарная концепция правопонимания, выросшая из философско-правового осмысления того большого и поучительного опыта бесправия, который был и есть у России.

Особого внимания в этом контексте заслуживает концепция цивилизма, представляющая собой продолжение и развитие либертарного правопонимания. Развивая идею об исторически изменяющемся социальном содержании правового принципа формального равенства под углом зрения ключевой для всего постсоциалистического развития проблемы преобразования отношений собственности, В.С. Нерсесянц разработал концепцию постсоциалистического общественного строя, в котором формальное правовое равенство дополняется новым (экономическим) содержанием, включающим в себя формальное равенство в сфере отношений собственности[99].