Право – язык и масштаб свободы

Судья арестовывает человека, потому что следователь ходатайствует об этом и прокурор поддерживает ходатайство. А следователь ходатайствует об аресте на основании вербальных коммуникаций с оперативными сотрудниками, своим вышестоящим руководством и тех (подчас примитивно шаблонных, изготавливаемых «на коленках») рапортов и справок, которые ему предоставляет «опер ОБЭП». Вопреки принципам уголовного процесса (осуществление правосудия только судом, независимость судей, неприкосновенность личности, презумпция невиновности, состязательность сторон, свобода оценки доказательств и т. п.) концептуальное решение о необходимости (целесообразности) применения принудительной меры (дозе насилия), ее виде и длительности в отношении человека принимает не судья, а субъект исполнительной власти – следователь, прокурор, оперативный сотрудник. В российской правовой действительности судья, как правило, становится лишь инструментом воли оперативного сотрудника, следователя, прокурора. Для того, чтобы не исполнить требование следователя и прокурора об избрании меры пресечения или ее продлении судье требуются сверхусилия: гражданское и профессиональное мужество, способность выдержать подозрение в коррупционном мотиве своего решения об отказе выполнить волю исполнительной власти. Поэтому абсолютное большинство судей свыклись со своей вторичной ролью при избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу.

Нередко наблюдается заискивание судей перед следователями и прокурорами, стремление всячески помочь им. Доходит до того, что судьи подсказывают прокурору, – как следует правильно проводить обвинительную тактику в конкретном процессе, тем самым практически отправляя функции обвинителя и судьи в одном лице. О таких устоявшихся в российском уголовном процессе деловых обыкновениях следует информировать граждан России, честно рассказывая им о действительном положении дел. Пора развенчать фальшивые декорации прокламированной презумпции невиновности, состязательности процесса etc. Население вправе знать реальную, а не камуфляжную иерархию субъектов насилия в государстве.

Следует принять во внимание, что во многих судах 90 % судей уголовной юрисдикции в прошлом были следователями, прокурорами, сотрудниками правоохранительных органов. Не их вина, что им привычнее выполнять функцию обвинителя, чем пытаться имитировать независимость и беспристрастность. Обвинительный уклон нельзя рассматривать как отклонение от нормы, поскольку в существующих материальных и процессуальных реалиях уголовного судопроизводства обвинительный аспект доминирует. Презумпция вины есть реально действующая уголовно-процессуальная норма и ее следует внести в текст УПК РФ, чтобы не дезориентировать излишне доверчивых граждан.

История российского права за последние полтора века продемонстрировала весь спектр возможных соотношений иерархии субъектов интерпретации права с иерархиями правоприменения и насилия. Последовавшие за отменой крепостного права преобразования судебной системы в России поставили отечественное правосудие в ряд прогрессивных государств. Подписанный 20 ноября 1864 года Указ императора Александра II Правительствующему Сенату «Об учреждении судебных постановлений и о Судебных уставах» провозглашал: «да правда и милость царствуют в судах». Принятие новых уставов государства («Учреждения судебных мест», «Устав уголовного судопроизводства», «Устав гражданского судопроизводства», «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями») по мнению Александра II происходило с целью «… водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низшего»[218].