Право имею

На виске лопнула кожа от удара при падении машины. Глебу дали марлю, смоченную чем-то, чтобы приложить. Увезли в отделение полиции даже не ближайшего города) и там проводили до одного из кабинетов, дверь закрыли, но вроде не заперли. Всего в кабинете было три стола, на них два компьютера. Линолеум на полу шёл волнами, по углам скопилась пыль — удручающая картина. Глеб чувствовал себя так, словно его проглотил удав. Ему казалось, что треснувшая кожа — это треснувшая маска. Он убеждал себя в том, что после операции и после трёх месяцев взаперти он больше не похож на прежнего себя, и всё равно не мог отделаться от мысли, что в полиции все знают.

И вдруг подумал о том, что он впервые в полиции. Убив столько людей, поездив в багажнике, будучи столько раз раненным, столько раз на грани смерти… убивавший, похищавший — он был впервые в полиции, и то как свидетель. Сначала он принял это за кашель, но, когда звук вырвался — Глеб понял, что это смех. Его распирало от осознания этого — он впервые в полиции. Тот, кому тут было логичнее всего оказаться и скорее уж под замком. Глеб зажал себе рот рукой, согнулся, но смех не прекращался, хотя и стал больше похож на тот самый кашель. Но всё же только похож. Именно в этот момент дверь в кабинет открылась и вошедший замер на пороге, удивлённый увиденным. От этого Глеб рассмеялся громче. Калинин! Сколько раз видел его в репортажах: на заднем фоне или дающим комментарии. Знал, что этот человек идёт по их следу, а теперь должен с ним беседовать.

Калинин же растерялся ненадолго, тут же предложил:

— Воды, может?

Глеб закивал, всё ещё пытаясь справиться с собой. Несмотря на то, что он продолжал смеяться — взгляд был несчастный, на грани паники. Калинин узнал в этом истерику, налил воды в белую чашку с подписью «любимому папе» и протянул Глебу. Тот взял трясущейся рукой, кивнул и поднёс к губам. Сначала даже пить не получалось — всё ещё разбирал смех. Постепенно утихло и было больше похоже на икоту. Калинин терпеливо ждал, когда Глеб допьёт. В это время сел за свой стол, включил компьютер.

— Что с водителем? — выдавил из себя Глеб.

— Что с охранником? — отзеркалил вопрос Калинин. Снова подступил смех и Глеб ответил с улыбкой:

— Его… пух и всё. Разорвало. Без понятия.

Улыбаться ему уже не хотелось. Охранника было жаль. Не то чтобы сильно, но всё же — нового теперь искать, да ещё с такой смертью предыдущего. Будет трудно.

— Сотрясение, — ответил Калинин и вернулся к монитору. — Ну так что, Глеб? Это были Черти?

— Я их впервые в жизни видел, — нейтрально ответил Глеб. Калинин кивнул, всё ещё глядя в экран.

— И раньше ими не интересовался?

— Слышал про банду в масках, но… но я же только недавно… откуда?.. я ничего не сделал.

— До этого они забрали твоего отца. Скорее всего, это связано с ним, а не с тобой. Находил ли ты в его делах что-то похожее на подсказку?

— Я-то им зачем? — проигнорировал вопрос Глеб. — Он меня ни дня в жизни не видел. Они не могли бы заставить его что-то говорить через угрозы мне.

— Возможно, ты сам должен был сделать что-то. Что-то, к чему у отца был доступ, а теперь передался тебе. Есть идеи?

Глеб отрицательно помотал головой.

— Смотри. Я ведь не смогу помочь тебе, если не пойму, — мягко и с напускной жалостью заверил его Калинин. Глеб не поддался:

— Правда не знаю. Может, мне не сказали еще… Но кто мне скажет, я ведь новых людей набрал.

— А старые чего испугались? — спросил доверительно Калинин, подперев щёку рукой. — Некоторые не просто уволились — из страны сбежали. Да и отец твой… столько для людей делал. Хосписы, школы… говорят, у него недавно собачий приют кто-то сжёг. Работники не пострадали, но вот куда делись — тоже не пойму.

— Не слышал, — упрямо врал Глеб. — Мне всегда смешно, когда рассказывают про то, как он добр был к чужим. А я до недавнего времени думал, что отец либо сидит, либо сдох.

— Как насчёт матери?

— Не дожила, — ответил Глеб. Он помнил историю новой жизни и по несколько раз перекладывал её разными словами и для разных людей, которые могли бы спросить. Он и сейчас был готов всё рассказать, но Калинин кивнул и вернулся к экрану и клавиатуре, ничего больше не узнавая. Глеб ощутил разочарование.

— Выглядит так, будто ты не единственный грех, который отец замолить пытался, — продолжил Калинин. — Но знаешь, я верю, что ты только недавно перенял бизнес и ещё ничего не знаешь… тебя ведь никто пока не будет обвинять, если ты заметил что-то необычное, но ещё не разобрался. Так? Или это очень опасно? Я могу выключить камеру и разговор останется между нами. Но Черти не мстительные. Они по каким-то твоим действиям поняли, что ты будешь продолжать то, чем таким занимался отец.

— Или это были не Черти, — осмелел Глеб. Ничего не мог с собой поделать — подражатели его раздражали. Калинин отодвинул клавиатуру и посмотрел на него внимательнее, потом кивнул и предложил:

— Опиши их.

— Парень с короткой стрижкой. Женщина с длинными тёмными волосами. Больше ничего — маски же. Одежда чёрная.