Право имею

Калинин никак не отреагировал на то, что женщина, которая пришла за Глебом, не была похожа на нынешний типаж Третьей. Словно и не заметил.

— А почему тогда не Черти?

— Да потому что отец ничего не делал.

— А смысл им тогда приходить? Ну, хорошо, допустим не Черти. А кто? И почему пришли как Черти.

— У отца было много денег. Возможно, они хотели как-то их получить, но свалить на Чертей.

— А смысл? Могли любые маски взять, а тут ещё на этих нарываться… они ведь ребята опасные. И особенно не любят тех, кто их маски надевает.

Глебу даже как-то немного стыдно стало. Не любил подражателей он, он же был к ним особенно жесток, остальные на это смотрели сквозь пальцы. Так же он знал, что Ева и Ник не любили полицию и потому иногда жестили, но тоже ничего не делал, чтобы это прекратить. Хотя Калинин Нику, вроде, даже нравился. Во всяком случае в новостях в кадре он всегда его замечал.

Было странно и непривычно вот так говорить с человеком, который преследовал Чертей ещё до Глеба и наверняка знал о них больше, чем любой из фанатов или ненавистников. И ведь никто никогда не скажет Калинину, что он говорил с Чёртом, а он, похоже, и не подозревал. Да, возможно он думал, что те Черти — поддельные, но не мог представить, чтобы подделки нападали на настоящих. Он бы не понял — зачем? По логике расследования, эта команда пыталась запутать следствие. Оно ещё не понимало, что подделки издеваются. Специально наряжаются Чертями, чтобы посмотреть, у кого глаз от этого маскарада задёргается. Глеб и на подделки готов был выпустить весь накопившийся гнев, но пока они были сильнее, хотя он уже и знал, на кого те работают. На секунду закралась мысль, не навести ли следствие на Бесова, но решил, что с ним всё же разберётся сам. Потому что, когда он разберётся, будет слишком подозрительно, что Глеб указывал на Бесова.

— Единственное, что я знаю — на меня напали люди, не похожие на Чертей, но в масках Чертей. Хотели увезти с собой, но я побежал. Они услышали сирены и не стали догонять. Ничего противозаконного отец не делал. Я бы с радостью помог, потому что мне самому страшно, что они вернутся, но это всё, что есть.

— Могу я приставить к тебе наших сотрудников на случай, если они вернутся? Тебе же нужен новый охранник?

Глеб замешкался, но постарался ответить уверенно, быстро:

— Да, наверное… А толк от него будет? Не очень верится, что у нас полиция умеет кого-то защищать.

— Когда речь о Чертях — там другие ресурсы, — не стал опровергать Калинин. — И так, с начала. Значит, зачем ты ехал туда?

* * *

У Глеба на разговоры с полицией, на все протоколы ушло больше двенадцати часов. Если сначала всё происходящее бодрило, то под конец он думал — оставить его в кабинете, и он голову на стол положит и заснёт. Он вернулся только поздно ночью, хотя выезжал рано утром. Больше всего Глебу хотелось сейчас увидеться с остальными Чертями, там и заночевать, но сразу после полиции было рискованно. Человека к нему приставить обещали, но, видимо, не так быстро.

Глеб выспался за пять часов, потом быстро оделся, взял в гараже мотоцикл и поехал к Чертям. Слежки за собой он не заметил.

Ева снова была в коробке, судя по таймеру — залезла туда два часа назад. Глеб решил её не беспокоить. Кир по-прежнему дышал, но не было похоже, что ему лучше.

— О, припёрся, — раздалось со спины. В дверном проёме стоял Тимур в джинсах и чёрной майке, словно только недавно из бронежилета переоделся и по-прежнему готов был драться. — Как в полиции? Ты же нас не сдал?

Глеб смотрел на него вполоборота, наклонив голову, и взгляд его был удивлённый, недоверчивый. Тимур сильно изменился за последние полгода — вырос, набрал мышц. То, что недавно казалось подростковой ершистостью, теперь грозило перерасти в черту характера. Характера человека, который умеет убивать и имеет доступ к оружию. Глеб ощутил желание приложить младшего пару раз об стену головой. Не сильно, просто чтобы запомнил и не смотрел так нагло только от того, что теперь он Первый, а Глеб по-прежнему никто. Глеб тут же одёрнул себя и отвернулся. Силой воспитывал Леонид. Когда он успел принять эту тактику как верную? Он же все годы поддерживал дисциплину мягко и без рукоприкладства… А если что сдавал виновного Леониду, чтобы тот делал за него грязную работу. Всё же не хотелось верить, что Черти слушались его поэтому. И Глеб, прекрасно понимая, что выражение его лица Тимур видел, смягчился и вдруг произнёс:

— Спасибо, что спас меня вчера.

— Я нас всех спасал, — насупился Тимур. — Маски на тебе нет, застрелиться они бы тебе не дали.

— Да, я знаю. И всё же ты спас меня, — кивнул Глеб. Он стоял над двумя почти гробами: кроватью, в котором на искуственной вентиляции лёгких лежал его друг, и ящике, в который он загнал Еву. Глеб выглядел спокойным, он не врал в своей благодарности, но он ощутил, как Тимура коснулся страх. Он словно вспомнил, от кого зависит его жизнь. Сглотнул и попытался не извиняться за то, что немного зазнался в новой для него роли Чёрта.

— Что теперь ищет Ева? Она же уже поговорила с Леонидом. Чего тебе ещё?