Право имею

Глеб был горд им. Да, такого незазорно было признавать теперь собой. Павел первым отреагировал — встал, словно для боевика снимался, расставил руки и в его ладонях вспыхнул огонь. Глеб и Тимур попятились. Это было то, чего они ждали, но всё же случилась заминка. Двинулась женщина — за плечо потянула Павла на себя и начала говорить что-то, возможно приказывая успокоиться. Но именно в этот момент послышался щелчок, словно у большой рогатки спустили тетиву. Вытянувшийся в овал пузырь долетел до Павла, лопнул об него и облил чем-то мутным, с резким запахом его лицо и половину тела стоящей рядом женщины. Они оба вспыхнули мгновенно — сначала влажные пятна, оставшиеся от вещества, потом и волосы, одежда. Бросились в стороны друг от друга. Женщина закричала от боли, Павел убрал огонь со своего тела, но снова зажечь не мог — вещество ещё не прогорело. Его опалило, но не сильно. Он ошарашенно стоял и смотрел, как горела женщина. Он не мог потушить огня на других, даже своего.

Постамент вместо сцены рядом с ними взрезало, и тогда Павел выматерился и рухнул на пол, быстро пополз прочь. Старший укрылся за колонной, её прочертило крест на крест. Кто бы ни был в кресле, а при попадании этой волны в него хлынула кровь, но человек молчал. В его груди появилась борозда, потом такой же глубокой открыло череп. Глеб и Тимур уже бежали по лестнице вниз. Глеб понял — Ева не стреляла, потому что ждала, чтобы кто-то был рядом с Павлом. Они не были уверены, что тот сможет потушить себя, и потому Ева страховалась. Теперь они сделали бомбу из человека, который был против них. И Глеб с Тимуром, находясь рядом с выходом и без необходимости спасать заложника, просто сбежали из того ада, который начался в бывшем помещении зала для собраний.

Запыхавшаяся Ева ждала их у машины. На её маске отражалась широкая улыбка.

— Как думаете, она ещё хоть одного поло?.. Господи, Первый. Зачем было так глаза подводить?

— Не очень на девушку был похож, — вздохнул Глеб. Тимур пытался отдышаться, уперев руки в колени. Они быстро залезли в машину — Глеб за руль.

— Да и так не очень, — снова хохотнула Ева.

— Он боялся, что они его узнают, — тоже начал посмеиваться Тимур. — Поэтому так глаза накрасил. К тому же криво. Кто бы мог подумать, что ты так схуднешь, что сможешь за девушку сойти!

Глеб назло ударил по газам без предупреждения, чтобы пассажиров как следует дёрнуло. Тут же мысленно себя отругал — у него же только стало получаться заново приручить их и при этом не бить.

— Да ну ладно, не похож, — попыталась смягчить Ева. — Просто броник всё закрыл. Мог даже грудь себе не лепить, никто всё равно не увидел.

Глеб мысленно говорил себе, что всё прошло хорошо. Поэтому они и веселятся — по крайней мере минус враг. Если женщина не умерла, то точно загремит в больницу после этого. Шантажировать его больше нечем… А вот что делать дальше он не знал. И боялся остальным говорить про это. Эти противники по-прежнему могли появиться в его доме, когда он будет там один. Заставить делать его то, что прикажет Бесов, и тогда Черти проиграют. А проигрыш будет в этот раз стоить им жизни.

Ответ пришёл уже дома, в логове Чертей, больше похожем на место под кабинеты: длинный коридор и небольшие комнатки. Даже для сна были только матрасы. Тут права в будущем готовились открыть офисы. Глеб подыскивал им пока новое место, где можно было спрятаться — чтобы и к нему поближе, и соседей никого.

Глеб наконец стёр остатки теней с век, поднял со стола телефон, который не проверял уже часа четыре. Как тут на столе оставил, так и не мог посмотреть. Телефон был личным, для связи со своими, и на нём был всего один пропущенный вызов и одно сообщение от Виктора: «Кажется, нашел».

От этого сообщения у Глеба по позвоночнику вверх словно кто-то ледяной рукой погладил.

* * *

— А мы не могли… не знаю… утра подождать, — ныл Тимур, который нёс переноску. Кошка нервничала, иногда принималась причитать, но, не получив ответа, снова затихала. Была не ночь уже, но предрассветная муть, которая казалась ещё более жуткой. Глеб шёл впереди. Тропинка тут давно заросла, но пролесок был редким. Уже виднелся обвалившийся дом с провалами окон. Ева, которая шла последней, зевнула, но как-то ненатурально, напоказ. Доказывала, что не боялась. Глеб держал руки в карманах, чтобы никто не увидел, как его трясёт.

— И во сколько мы вернёмся? У меня ещё дела, — отрезал Глеб. — Тебя никто не заставляет. Я уже говорил — я один пойду. Ты вообще мог дома остаться.

— Ага. А оно бы вас сожрало.

— А так оно ещё и тебя сожрёт, — произнесла Ева и в середине фразы в голос прорвалась дрожь.

— Хватит паниковать. Три месяца прошло. Хотел бы убить — давно убил, — напомнил Глеб. Тимур фыркнул:

— Ага. Он просто не знал, где нас искать. А тут мы, готовенькие.

— Ты видел, чем он стал, — обернулся Глеб. — Вряд ли его остановило бы то, чем он является. Ну же. Разве не вы ныли, что Никита наш друг и его нельзя бросать.

— Почему тогда не взяли с собой Кристину? — понуро спросил Тимур.