Право имею

— Конечно не согласилась бы, ведь!..

— Потому что ты не считаешь это правдой, — Глеб отпустил окончательно разомлевшего пса, обернулся. — И не считаешь это важным. Пожалуйста, доверяй мне чуть больше.

— Но ты же предал меня, как тебе доверять? — Ева говорила уже без злости, и теперь и сама не верила в свои слова. Видимо, правда успокоилась. Вошла в вольер и почесала псу подставленный живот.

— Я вас не предавал. Всё, что я делаю, я делаю для команды.

— Если бы тогда попали я и Ник, а ты остался бы дома, ты бы и взорвал нас тоже «для команды»? — обиженно спросила Ева, глядя на пса вместо собеседника. Глеб довольно долго молчал, прежде чем признаться:

— Я предпочитаю не думать о той ситуации. Это был бы слишком… сложный и тяжёлый выбор, и пока меня перед ним не поставили, я не хочу лишний раз его делать. Но я не так безумен, как Ник, чтобы рвануться всех спасать.

— Мы оба знаем, что Ник безумен настолько, насколько пытается быть безумен.

— Хорошо. Ты бы отправилась нас спасать?

— Да, — прямо ответила Ева. В этот раз Глеб посмотрел недоверчиво. — Я всё равно умру. Сколько смогли протянуть прошлые Черти? Ты главный «долгожитель» тут?

— Система совершенствовалась. Появлялись новые предосторожности, новые люди, которым можно верить. Новые тренеры, инструкторы. Думаю, первые Черти правда очень недолго существовали. Когда я пришёл, ещё не было взрывчатки в масках.

— Её ввели, чтобы мы не убежали? — пошутила Ева и даже улыбнулась, чтобы обозначить это как шутку, хотя и не особо искренне. Глеб только кивнул. Видно было, что хотел ещё что-то рассказать, но передумал.

— Хорошо, с собаками понятно. А кролики зачем? — сменила быстро тему Ева, пока ей не решили рассказать, что и чипы под кожей у них могут впрыскивать яд.

— Когда Ник долго сидит без дела, у него окончательно едет крыша. И тогда у нас на обед крольчатина… Знаешь, если однажды он подаст к столу запечённой свою кошку, то я перестану доверять ему спину.

* * *

На подъезде к зданию на телефон Евы, которая сидела на пассажирском сидении, позвонил Леонид. Глеб в зеркало глянул, но от дороги отвлекаться не стал.

— Да? — осторожно спросила Ева. Раньше Леонид не звонил им во время заданий. Телефоны они с собой не брали, правда для коммуникации всегда были часы, но и на них Леонид не звонил и не писал. И всё же это задание было особым — у обоих не было ни оружия, ни масок.

— Ева, солнце, я что вспомнил. Там зал для конференций, а слева от сидений для прессы есть лестница. Вы же с запасом едете? Сядьте рядом с этой лестницей.

— На кой чёрт? — спросила Ева. Звучало так, будто мамочка интересуется, надел ли сынок шапку и колготки в мороз. За окнами снега ещё не было, но валила какая-то мерзкая морось.

— Так и знал, что не догадаешься. Если вас раскроют, то туда отступать лучше всего.

— Кто нас раскроет? Каким образом? — почти прошипела Ева.

— Включи на громкую, — попросил Глеб, заволновавшись. Леонид, видимо услышав, вторил ему с той же наигранной заботой в голосе:

— Да-да, включи. Есть? Меня слышно? Глеб, два крайних места ближе к лестнице. Я не уверен, что он не знает о том, что им заинтересовались черти и не попытается вас отловить.

— С чего бы им интересоваться чертям? Проворовался — да. Но у нас что, все убийцы закончились, чтобы мы чиновниками занимались? К тому же, знаю я этих чиновников. После одного такого дом менять пришлось, нас с вертолётами искали.

— Глеб, ты же знаешь, какой я подстраховщик. Вам всё равно, где сидеть? Так сядьте туда.

— Хорошо, — согласился Глеб и звонок тут же сбросился. Ева открыла рот от возмущения, вдохнула глубже и наконец заговорила:

— Что, ты во всём ему потакать собрался?

— Нет, и ты это знаешь. Но, если он говорит, что надо сесть лицом на север и ждать звездопада, то садись лицом на север. Поверь мне. У него чуйка какая-то на это дело.

— Нас что, раскроют? С чего? Зачем нам ехать тогда, если он чует проблемы?

— Скорее всего, проблем не будет. Но у меня свой эксперимент. Давай посмотрим, что там будет.

* * *

На Глебе была рубашка в клетку и чёрные брюки с ремнём. На Еве деловой костюм с узкой юбкой и строгим пиджаком. Каштановый парик закрывал часть лица, на которой ещё оставался шрам над глазом. Охрана пропустила их в здание по пресс-картам. По ним Еву звали Татьяной Туцкой, а Глеба — Сергеем Киреевым, оба были приписаны к одному из местных телеканалов. Глеб нёс с собой громоздкую камеру, которая стабилизировалась прямоугольной рамой. Ожидая от рамок металлоискателей уровня тех, что стояли на вокзалах, Ева сначала прошла, только сумочку оставив на досмотр. Её вернули, в этот раз она выложила телефон и ключи. Вернули снова и, чертыхнувшись, Ева сняла браслет и цепочку с шеи, в тот же лоток положила пресс-карту, на которой тоже был металлический зажим. Только после этого её наконец-то пропустили, хотя охранник и ухмылялся, явно ожидавший, когда сможет предложить девушке личный досмотр. Глеб, прошедший рамки, теперь снова надевал ремень с поясом.