Право крови

Сейчас пленный король был в полной власти нового правителя, без единого друга или сторонника. Взгляд графа Уорика был направлен на Эдуарда, и тот, чувствуя это, повернулся к нему с неожиданной улыбкой. Одной рукой он подтолкнул своего брата Джорджа поглядеть на коленопреклоненного монарха и одновременно с этим подступил к Уорику и зашептал ему на ухо:

– Не бойся, Ричард. Я пришел сюда не за насилием – во всяком случае, сегодня. Я ведь, в конце концов, теперь король, благословленный Церковью и опробованный в победоносном бою. И тому молельщику у меня этого не отнять.

Граф Уорик кивнул. К его смятению и неудовольствию, Эдуард потянулся и потрепал его по затылку, как перед неуклюжим объятием. Быть может, это был жест приободрения, но когда тебе тридцать шесть и ты женатый человек и отец двух дочерей, это ощущается, как «что-то не то». И когда тебя похлопывают, будто любимого пса, – удовольствие малоприятное. Под рукой Эдуарда Ричард стоял натянуто, и тот, почувствовав глухое сопротивление, поглядел на него непонимающим взглядом. Взяв Уорика за руку, он отвел его во внешнее помещение, в сторону от коленопреклоненного короля в неверных факельных отсветах.

– При виде него я чувствую только жалость, – тихо произнес Эдуард. – Клянусь тебе, Ричард, он вне опасности. – Он усмехнулся с толикой горечи. – Если уж на то пошло, то пока Генрих жив, его сын не может претендовать на мой трон. Поверь мне, я желаю этому простофиле еще полста лет доброго здоровья – чтобы нового короля в стране не появилось. А потому за Генриха Ланкастера под моей опекой можешь не переживать.

Ричард Уорик приободрился, хотя чуть не допустил оплошность, думая отвести от себя руку Эдуарда. Король был намного чувствительней Уорика, особенно в своей рассеянной юности. Проходя мимо рыцарей, поедающих правителя глазами, граф молчаливо вздохнул.

Коленопреклоненный монарх был хотя бы чист, но при этом болезненно худ, кожа да кости. За все время под взглядом Уорика он не раскрыл глаз, а его руки на весу чуть заметно дрожали. Поза у него была не мирная, а исполненная отчаяния и горя. Ричард покачал головой, жалея этого сломленного человека и все то, что он утратил.

Рядом с Генрихом на колени ненадолго опустился герцог Кларенский Джордж, склонив голову в молитве. К ним примкнули рыцари и король Эдуард, все вместе прося Всевышнего о прощении грехов. Затем, один за другим, сотворив крестное знамение, они стали уходить, пока в комнате не остался один лишь ее постоянный обитатель со своим стражем. В дверях Уорик окинул взглядом помещение – узкую кровать в дальнем углу, стопку книг на столе в соседстве с кувшином вина и двумя яблочками. Немного для человека, правившего всей Англией. Хотя могли не дать и этого.

Снаружи от усердия буквально на цыпочках гарцевал констебль Тауэра, рассыпаясь в благодарностях королю за визит. Граф Уорик вместе с этим мелким отрядом выехал из главной воротной башни, за воротами вдохнув всей грудью – удовольствие скромное, зато это был вольный воздух, которого не было в тюремных стенах. С груди его словно опал некий замок, и теперь она поспешно и часто дышала, торопясь отрешиться от самой памяти о неволе.

Видя, что на всех наползло созерцательное настроение, Уорик подвел своего коня ближе к королю.

– Ваше Величество, – заговорил он, – вы не сказали мне, как прошла встреча с французским посланником. Завтра утром у меня с ним встреча и обсуждение, какой из очаровательных французских принцесс выпадет счастье составить с вами альянс.

Впереди лежали недели переговоров, и последние слова он произнес со смешком, но молодой король не откликнулся, а наоборот, ушел в себя. Глядя на воды Темзы, он щеками выдохнул воздух.

– Эдуард? – переспросил Уорик. – В чем дело? Мне следует что-нибудь знать?

Он знал этого человека почти всю его жизнь, а потому был удивлен гримасе растерянности на его лице. Было видно и то, как брат Эдуарда Джордж отвернулся, намеренно уставившись на реку. Лицо молодого герцога пламенело. Он что-то знал.

– Ваше Величество, если я служу вам в этом вопросе, то я должен… – снова начал граф.

– Я женат, Ричард, – внезапно сказал Эдуард и всей грудью выдохнул. – Вот, таковы мои слова. Уф-ф, облегченье-то какое! Я не знал, как мне сказать это моему совету лордов, пока ты там любезничал с французами. Затем они уехали в Лондон, а я подумал, что надо бы сказать тебе правду: все зашло слишком уж далеко…

Король продолжал что-то говорить, а Уорик лишь ошарашенно, абсолютно неподвижно глядел перед собой. До него дошло, что рот у него потрясенно открыт, и он осторожно закрыл его: на ночном воздухе в нем успело пересохнуть.

– Я не… Эдуард, кто она? Ты женат? Как? Когда, господи боже?! Нет, на ком? Это будет важнее прочего! – засыпал он монарха вопросами.

– На Элизабет Грэй, Ричард. Или Элизабет Вудвилл, как она звалась до замужества.

Король подождал, когда его слова осядут, но Уорик лишь смотрел перед собой, кривя от напряжения рот.