Право крови

Эдуард встретился взглядом со своим тестем. Старик грустно пожал плечами, всем своим видом показывая: ничего не поделаешь. Монарх, стиснув зубы, позволил взять под уздцы своего коня. Путь лежал к югу, и вместе с королем туда отправились примерно шесть десятков всадников. Его людей непроницаемым кольцом окружило скопище неприятелей. Через силу отведя глаза, Эдуард принялся размышлять о собственной участи.

– Так твоему брату Уорику об этом известно? – еще раз спросил он Джорджа. – Он тоже часть этого заговора с изменой?

– Он – глава семьи, Ваше Величество, – ответил тот. – Срезая одного из нас, вы тем самым срезаете его. Возможно, он приедет навестить вас в замке Уориков… Вам вообще это не кажется странным? Получается, у моего брата под стражей два короля Англии – Генрих в Тауэре и вот теперь вы. Надо же…

От самой этой мысли архиепископ благоговейно поцокал языком.

– Ты глупец, что говоришь мне такие вещи, – медленно покачал головой Эдуард. – Я этого не забуду и не прощу. Ни это, ни что-либо другое. А король может быть только один.

* * *

Вдыхая мягкий запах утра, Уорик улыбался. На дуврской пристани рыбаки уже выложили на продажу свой первый на дню улов, который за утро раскупят купцы, чтобы затем с барышом продать рыбу подальше от моря. Море и корабли, острые брызги прибоя и белопенные барашки волн нравились Ричарду, пожалуй, даже больше, чем погожее весеннее утро. А вон и открытая карета с кучером стучит навстречу по доскам причала, а с другой стороны, держась за руки и о чем-то мило воркуя, идут его дочь с мужем. Чтобы привлечь их внимание, графу пришлось свистнуть, иначе они прошли бы мимо кареты. Чуток подумав, Уорик устроился на дальнем краю, давая молодоженам сесть вместе.

Изабел, румяная от восторга, постоянно находила возможность коснуться Джорджа Кларенса то рукой, то нежно-круглым коленом. Судя по ее упоенным взорам, этой ночью жених был со своей невестой весьма нежен.

Щелкнул бич над лошадями, и карета тронулась. От Ричарда не укрылось, что, наряду с нежностью, его зять испытывает еще и задумчивость.

– Все ли хорошо, Джордж? – спросил Уорик.

– Лучше и не бывает, сэр! – отозвался юноша. – Хотя, признаться, никак не могу отделаться от раздумий, как же все-таки отреагирует на известие мой брат. Хотелось бы одного: пусть он примет все как есть и мы больше не будем к этому возвращаться. Как вы и говорили, сэр. Мы с Изабел отныне женаты, и этого не изменить. Вы как думаете, Эдуард с этим согласится?

Граф повернул голову, оглядывая пыльную ленту дороги впереди.

– Я в этом уверен, – ответил он. – Мы все должны принять то, чего не можем изменить. Так что беспокойства, Джордж, я не испытываю. Ни малейшего.

30

– Теперь ступайте по домам, – скомандовал Джон Невилл. – А мои люди будут вершить здесь суд.

Он вызывающе оглядел обтрепанные остатки королевской охотничьей свиты: пусть только попробуют возразить! После того как увезли короля Эдуарда, люди Невилла взялись прочесывать плененных, бесцеремонно орудуя топорищами. Луки, мечи и вообще любое изделие из металла, представляющее мало-мальскую ценность, сразу изымалось. Бдительно срезались кошельки и побрякушки, а тем, кто упирался, доставалось по шеям. При таком численном превосходстве о сопротивлении не могло быть и речи. Королевские рыцари сносили грубое обращение, в основном, со стоической невозмутимостью. При лучниках из ценного были разве что их луки, которые те с притворным безразличием скидывали в кучу (истинность чувств выражали лишь взоры, провожающие свое оружие, с которого недруги стягивали тетивы, заматывая тисовые рукояти в тряпье). Когда от отряда отсекли Вудвиллов, самые храбрые зароптали. Графа Риверса вместе с сыном заставили спешиться, связали им руки и повели в сторону от остальных королевских рыцарей и компаньонов. На недовольство и роптания Джон Невилл был вынужден продемонстрировать свой нрав. Одним резким жестом он направил на смутьянов людей с дубьем. Усмирение вышло коротким, но крутым: двое убитых, четверо в крови и без сознания.

Оставшихся охотников сбили в кучу и пинками выгнали на дорогу – те едва успели подхватить своих раненых и убитых. Джон Невилл смотрел им в спины лютыми глазами смерти – так, что мало кто посмел обернуться. Когда последние из них затерялись в просторе полей, он приказал разбить рядом с дорогой лагерь, отрядив нескольких из оставшихся конников в ближайший городок – спросить насчет использования тамошнего суда, а заодно и эшафота.

– У вас нет таких полномочий! – воспротивился граф Риверс. Старик уже понял поистине смертельную серьезность своего положения: вокруг одни враги, на которых сейчас нет управы. – Мы сдались, сэр, в расчете на достойное обращение. Зачем нам еще потерянные жизни? Если так уж надо, то в вашем праве запросить выкуп с соответствующим ожиданием платежа. Не нужно грозить мне всякими там судами и эшафотами. Ведь вы же, смею полагать, человек чести?