Право на льготы (СИ)

— Приступайте к чтению статьи и ее переводу, — мигом отрезала Ирина Константиновна

— С парашютами в Афгане, за исключением сбитых летчиков, никто прыгал, — испугавшись перехода к экзамену я сразу стал выдавать "военные тайны", — десантировались исключительно с вертолетов.

— Тип вертолета и его тактико-технические данные? — на экзамене по иностранному языку уверенно проводит экстренное потрошение-допрос гражданского вида девица.

— Вы шпион? — напрямую рублю я ее вопросом.

— Я нет! — ловко парирует удар Ирина и тут же наносит болезненный укол по моему самолюбию, — А вот вы не только самодовольный павлин и тщеславный самец, но еще и полный дурак. Неужели вы думаете, что это военная тайна?

— Вертолет Ми-8, броня дрянь, вооружение слабое, отсек вмещает одно десантное отделение, при необходимости можно и взвод запихнуть, но тогда машина маневрировать плохо будет, и это все что я знаю, — смущенно пробормотал я и замолчал.

— Какой авиационный полк, базировался рядом с вашей частью? — продолжает допрос экзаменатор.

— Не скажу, — замкнулся я. И тут же вспомнив все виденные в кино допросы ихних шпионов и наших разведчиков, безудержно рассмеялся. Пока я неприлично с повизгиванием хохотал, Ирина преспокойненько перечислила:

— 181 отдельный вертолетный полк, а ваша часть это 56 — я бригада. Так?

— Э… — тупо уставился я на Ирину, а та победно улыбаясь, меня добила:

— Ты пацан думал, что один в Афганистане служил? Ты кому тут по ушам елозил?! Герой под такую мать! Ты хоть одного духа видел? Такие трепачи обычно или писарями придуривались или кашку на кухне помешивали.

Молча обтекаю ребята, если буквально то едким потом, если фигурально то дерьмом. Лихо девочка меня с говном смешала. Вот только она-то откуда все это знает? Да неужто?

— Ну хватит Ира, — тоже перейдя на "ты" прошу я, — соврал малость, думал на жалость надавить и дымовую завесу поставить, сама же видишь не знаю я английский. Сама-то как в Афгане оказалась?

— Мой муж военный летчик, — с мстительным удовольствием разглядывая моё вытянувшееся и сразу поглупевшее лицо, тихо говорит девушка, — полгода назад он по замене из Афгана убыл. Теперь он в местном авиационном полку служит. Мы к его сослуживцам в гости, или гости к нам, так только одни разговоры… Афган… Кабул…Баграм… Кундуз… Кандагар… номера частей и их дислокация…полки, эскадрильи, бригады… штурмовки… потери… поневоле все запомнишь…

И вероятно заметив мой взгляд, направленный на ее не окольцованный пальчик, насмешливо добавляет:

— Жарко очень, вот я пока обручальное кольцо и не ношу.

— Я тоже с бортами на штурмовки летал, пулеметчиком был, бортовое вооружение у вертушек слабое было, вот нас и привлекали, — вставая со стула, вяло и не на что не надеясь сообщил я, — Пока Ира, мужу привет от десантуры передавай.

— Хорошо, — помедлив, ответила девушка и приказала, — и хватит выделываться, сядь.

Быстро заполняя экзаменационную ведомость, и не глядя в мою сторону, сухо проинформировала:

— Тест ты прошел. Служил. И что не мог нормально все объяснить? Ты только глянь на себя, ты же "шут гороховый"! Смотреть противно, как ты выделываешься. Хорошо…

— Чего тут хорошего, — не понял я.

От прилившей, вспыхнувшей крови, горит лицо. Пусто так на душе, как после боя.

— Тупица! — небрежно бросает Ира, и опять переходя на холодное "вы" объясняет, — Ставлю "хорошо" за экзамен, а больше ничего хорошего в вас не нахожу.

— А почему? — быстро уточняю, — за экзамен почему "хорошо"

— Год назад МИ 8 моего мужа сбили, экипаж в горах спасли десантники, это им моя благодарность, а не тебе трепло, — дернулось в нервной гримасе лицо женщины, — хоть так им отплачу за то что мой сын сиротой не остался, может и им кто поможет. — И снова резко поменяв тон, с заметным обидным сарказмом предложила:

— А теперь дергай отсюда "герой".

Рядом с институтом расположен небольшой пыльный скверик с пожухшей зеленью, там в тенечке на деревянной скамеечке я и присел. Так хотел поступить в институт, маму порадовать, высшее образование получить. Вот фактически и поступил. И по баллам бы прошел, а после армии так и вообще вне конкурса зачисляют. Вот только все равно как-то хреново на душе, пасмурно. Нет ощущения победы, радости нет. Ну ладно, допустим я трепло. А про что рассказывать? Про вши, голод, рваное обмундирование? Про глухую тоску безвылазно гарнизонной службы? А может рассказать про то: как били по нам в горах с пулеметов и снайперских винтовок; как заживо горят экипажи в боевых машинах десанта. А может рассказать… Лучше не стоит, надо или молчать или трепаться, не пришло еще время для настоящих рассказов.

День сегодня жаркий, знойное марево, духота, все как в Афгане, вот только я уже дома. А если закрыть глаза, если вспомнить, то как будто я опять сижу в ротной курилке и мечтаю о доме…

— Солдатик, а солдатик!

Да неужто я задремал? Открываю глаза, рядом с моей скамейкой стоит троица. Один румяный пацан по виду только — только окончивший школу, с ним две юные прехорошенькие девушки.

Самая хорошенькая светловолосая девушка с глубоким чувством говорит:

— Спасибо тебе солдат!