Право на льготы (СИ)

— Гм… — оторвавшись от еды, с интересом рассматривает меня чекист. На верхней губе у него прилипли зернинки икры, — Почему это начальник да из Москвы?

— Да тон, когда ты с летехой разговаривал, был этакий ласково — пренебрежительный, так только московские начальники в провинции с аборигенами разговаривают. А закуска? Сам смотри, — я кивнул на заставленный столик, — икра и красная рыба. Ее столичным гостям первым делом подают, наши-то все больше мясное ассорти предпочитают. Надолго к нам в командировку?

— Какой наблюдательный, — уходя от вопроса с иронией говорит майор, — может и вправду к нам пойдешь работать? — и заметив выражение моего вытянувшегося лица, быстро уточняет, — не боись не стукачом, в кадры. Дам тебе рекомендацию. Направим на учебу. Образование у нас приличное дают.

— Нет, — подумав и чуть вздохнув, отказался я, — не хочу принести вред безопасности нашей Родины. Ну какой на хер из меня чекист? Я же трепло, бабник и выпить люблю, и самое главное дураков не перевариваю.

— Не хочешь и не надо, — обиделся майор и разлил еще по одной.

— Слышь, а чего там в папочке то про меня написано, — мягко и вкрадчиво любопытничаю я и заодно по дружески советую майору, — хватит икру без хлеба жрать, завтра ведь поносить будешь.

— Чего надо то и написано, — скривился майор, невесело утешает, — ничего страшного, обычный трёп и анкетные данные.

— А на хер вербовали? — не отстаю я.

Не отвечая, майор поднимает стакан с водкой. Чокнулись. Выпили. Закусили.

— У нас существует план по вербовке, — уже слегка захмелев нехотя признается он, — по месячный, по квартальный и годовой. Привлекаешь граждан к сотрудничеству, значит работаешь. Премия, повышения и тому подобная херня. Показатели надо давать.

Хмуро смотрит на меня, опять невесело улыбается и обещает:

— Тебя больше не тронут — доверительно советует, — но и ты за языком следи, не трепи как помело, сам знаешь: "не буди лихо пока оно тихо"

— А вот что будет, если на вербовку не пойдешь? — спрашиваю и пугливо предполагаю, — Посадят?

— Нет, — машет майор головой, — эти времена давно прошли, внесут в список неблагонадежных, на работу в органы не возьмут, за границу не пустят. Вот и все собственно. А чаще всего даже и в списки не вносят. Ну кому охота признаваться, что он не склонил к сотрудничеству гражданина? Не сумел, значит хреново работаешь, а если не умеешь заниматься агентурной работкой, то тебе другое место подберут, с понижением, а у нас даже свои свинарники есть. Вот только служить там мало кто хочет.

— А говорят…

— Говорят, — перебивает и передразнивает мой деланно небрежный тон майор, — да если хочешь знать то половину того что говорят, мы сами через агентурную сеть и распространяем… что бы значит побаивались и уважали

— А ты?

— Я в другом управлении работаю, у меня совсем другие задачи.

— А…

— А может хватит? — усмехается майор, — хватит вопросики задавать? А то я и на самом деле могу подумать, что в той сказочке, что ты начиркал, есть доля истины. А вот это как раз по моему ведомству проходит.

— Шуточки у тебя… — притворно обижаюсь я и больше мы на эту тему не разговариваем.

Водка выпита, закуска съедена, прошлое помянуто, пора бы и домой, время уже позднее, а ночевать в ЧК что-то не тянет. Майор, а он так и не представился так и пришлось его по званию величать, достает из кармана пятирублевую бумажку, протягивает и:

— Держи это на такси. — И крайне язвительно добавляет, — Извини "Сатурн", но служебную машину я тебе не дам.

— Слушай, — засовывая в карман брюк банкноту вспомнил я, — а тебя случайно приличного русско-английского словаря нет, а? А то у меня экзамен завтра…

— Словарь? — чуть растерялся майор, — нету.

— Чего за херня? — пьяно замахав руками, возмутился я. Несмотря за закуску я все-таки прилично захмелел, — У вас тут, что богадельня? Не КГБ, а натуральная херня, даже словарей нет!

— Я и без словаря на двух иностранных языках свободно говорю, — мгновенно реабилитировался майор, а потом смилостивился, — сейчас посмотрим, — слегка смущенно заметил, — ты не обижайся, но тебе лучше меня в коридоре подождать.

Сижу на стульчике в прохладном коридоре. Выставив меня из кабинета и закрыв дверь, майор ушел, а я от скуки рассматриваю геометрические узоры ковровой дорожки.

Библиотека областного управления по позднему времени была закрыта. Но в дежурной части словарь нашелся. Издание МГБ. 1949 год. Вернувшись и ехидно улыбаясь, майор мне его вручил, и:

— Цени! Это раритет, еле выпросил, — засмеялся он, и запросто выдал зловещую тайну КГБ — Каждая дежурная смена его перечитывает и регочет, вроде анекдота он у нас, и ведь не придерешься к ним, изучают товарищи английский язык в редкие минуты затишья.

Все ещё посмеиваясь майор проводил меня на выход. У служебного выхода из здания мирно сидел на креслице уже знакомый мне юный чекист, и вот тут-то майор и выдал мне разом индульгенцию и охранную грамоту: