Право на меч

– О да. Но ты не тревожься, – Урфус крепко шлепнул подчиненного по хребту, – все пустяки. Думать за вас будет этот парень. – Сотник мотнул головой в мою сторону. – Он вывел свой отряд из западни в Ставнице, не оставив ни одного живого врага. Раскидал защитников у бастиона, а когда потолок обвалился, вышел нетронутым. Я полагаю, второй этаж обречен, а, друзья мои?

Вопрос не подразумевал ответа. Я сделал вид, что сам совершенно не тревожусь.

Новобранцы расселись перед стеной у вторых ворот; они не поднялись, даже когда пришел командир. Может, полагали, что их не увидят за спинами приятелей. Я покосился на потрепанных подростков в серых штанах и стеганках, на снабженцев. И что сказать этим бедолагам?

На меня смотрели недоверчивыми, усталыми глазами. Подбитыми, слезящимися, опухшими или вовсе поблекшими. Нужны ли слова? Будто не ясно и без меня, что нам снова предстоит идти в самое пекло.

– Ну, что тут скажешь, – я пожал плечами. – Славно поработали! Осталась самая малость, – я махнул мечом в сторону донжона и разбитой лестницы у единственного входа, – подняться туда и вломить ублюдкам!

– Кто изловит энтого Бата, господин Эдебрет тому выдаст слиток золотом! – завопил подручный Стефана.

После этого, судя по оживлению, поднялись задницы даже самых ленивых.

«Легко давать обещания за других людей», – ухмыльнулся я.

Вторые ворота наконец-то разобрали, а створки раскрыли в достаточной мере, чтобы пропустить уцелевшие мантелеты. Донжон стоял на удалении от домов ремесла, кузни, конюшни и главной казармы. Хорошее укрытие, хоть и у самой стены.

– Давай-ка, давай, – поманил рукой Маркель, укрывшись с одной стороны мантелетом, с другой – зданием казармы. – Быстрей начнем, сами знаете…

Донжон ответил по всем правилам военного этикета: молча и бесстрастно отправил стрелы.

«Ночь подскажет, на чьей стороне сегодня был случай», – писал Финиам, счастливчик, проскочивший на волю из осажденного города.

Больше всех повезло ребятам Барна и тем, кто остался с бастардом у требушета. Везучие сукины дети! Сидят третий день, ужинают, смотрят, как опадают листья с деревьев. Стрелы-то в последний раз видели у себя в колчанах…

Мы выбежали следом за Маркелем и его сотней. Среди нас были и люди Эдельберта – похоже, в тылу осталось человек сто пятьдесят. Самого бастарда я тоже не разглядел.

– Лестница, пустите лестницу! – толкался Урфус где-то позади.

– Подавай!

Я смотрел, как потеют снабженцы, укрывшись за кузней. Финиам десятилетиями смотрел, как его приказы исполняли, при этом не держал в руках ничего тяжелее походного ножа.

– Никакой спешки, – повторил я для себя.

От кузни до донжона можно было добежать за сотню шагов. В этот раз защитники не жалели стрел.

– Не дойдут, – вздохнул капрал Урфуса почти мне на ухо.

И оказался прав. Первая группа снабженцев почти вся полегла под залпом.

– Подняли! – сказал Урфус, и место мертвецов заняли солдаты в кольчугах.

– Эти тоже не дойдут.

Мантелеты укрывали солдат наполовину. Со второго и третьего этажей, едва группа приближалась к стенам, стрелки доставали даже тех, кто вплотную жался к укрытию.

– Чего они там возятся?! – ерзал капрал за спиной и почти вытолкнул меня под обстрел. – Ох, звиняйте…

Лестницу закрепили поверх обломков старой, каменной, которую разрушили защитники замка. Солдаты Восходов ступали по павшим, поскальзывались на облитых кровью ступенях, падали. Иногда поднимались вновь.

Камни обрушивались на щиты, пробивали головы, ломали плечи или сбивали с ног, а уж там дело завершали лучники. Тела, нашпигованные стрелами, покрыли почти всю дорогу к донжону.

«Если бы Эйв вышел из бастиона, я бы не дожил до конца этого дня».

Я встал за мантелетом, последним в очереди. Из-за него высовывались арбалетчики Урфуса, отвечая стрелкам в замке.

– Лови, сука! – крикнул наш арбалетчик. Увидеть, угодил ли он в противника, я не мог.

Щелкали рычаги, скрежетало железо, умирали люди. Донжон укрывал нас своей тенью, и даже сталь не блестела, падая с небес.

– Хорошо идет, – лгал кто-то, подбадривая союзников.

Ворота в донжон не поддавались. Под панцирем из башенных щитов шевелились солдаты с тараном. Двигались, как волна: отступали назад небольшими шагами, а затем, шагом вдвое быстрее, подавались вперед, к воротам. Бах!

– Поднажмем!

Из бруствера на балконе, над самым входом, полились нечистоты. Раскаленные, шипящие – от них исходил густой пар.

– А-а! Бхылг!

Ошпаренных, упавших солдат тут же сменяли новые. Защитники не сдавались.

«Упрямство обреченных людей».

Конечно, продлится их оборона от силы несколько часов. Как жадные голодные звери, защитники хватались за каждую минуту перед встречей с неизбежным.

«А ведь могли сдаться, и почти никто бы не пострадал. Стоит признать, я никогда не пойму воснийцев».

Я смотрел на врагов. В бойницах башни не было видно лиц, но и по вялым движениям можно догадаться, как все устали.

– Дали! – крикнул Маркель, каким-то образом оказавшись уже за другим мантелетом.