Право на меч

– Кажись, кто-то недоволен, – буркнул увалень своему соседу. Верх сообразительности.

Семеро крепких ублюдков. Плохое число, паршивый расклад. Зачем я пришел сюда? Читать проповедь, получить извинения за смерть незнакомых мне крестьян? Очистить свое имя? Объяснить, что кто-то должен возделывать землю, чтобы эти ублюдки могли повоевать?

– Дело ясное, – мрачно сплюнул себе под ноги восниец с крупной ряхой. – Над было тебе с нами держаться, так бы и перепало. Теперь уж поздно…

Держаться с этими ублюдками? Да между нами – пропасть! Как управлять такими людьми? Людьми ли?..

– С твоим капралом и старика не вздернешь без спросу, – кивнул старший из отребья, – не свезло тебе.

– Гвон, да? Отец у него при храме жил, вот и чудной…

Когда-то я презирал пьянство. В те времена я еще не был знаком с воснийской солдатней. Правая рука лежала слишком близко к керчетте. Я увел ее в сторону.

«Никакой чертовой спешки. Ничего хорошего из спешки еще не выходило. Я не дурак и усвоил уроки Воснии. Сейчас я уйду и…»

Один из ублюдков подошел ко мне и по-хозяйски похлопал по плечу. Грязной рукой, которой убивал безоружных.

– Не кисни. По пути два села обещали. Там баб еще больше, говорят.

Надо было уходить прочь. Ноги меня совершенно не слушались. Да и слов не нашлось.

Как долго я буду жить немым?

– Бабы-то ладно, а вот их дочки…

Я схватил чужую руку и повернул так, что в локте хрустнуло.

– А-а-и-и!

Скоты в человеческом облике падали на землю так же, как и простые люди, стоило им что-нибудь вывихнуть или сломать.

– Ты че, ты че творишь-то?! – рябой сосед закричал не от боли. Я исправил это дело – разбил ему лицо локтем.

От меня отшатнулись.

– Да вы хуже сраных палачей! – я повысил голос, отпихнул от себя еще одного ублюдка.

Стало легче. Как легко говорить то, что крутится на языке! Я успел глубоко вдохнуть, почувствовать вкус свободы. Той жизни, о которой мечтал.

И как сложно, мать его, принимать последствия.

– Ну, сука, – хрустнул кулаками увалень, который вблизи оказался чуточку шире, чем мерещилось издалека. – Ты отсюда по земле ползти будешь…

Меня обошли с четырех сторон. Кажется, я успел ударить еще пару раз – в ухо и по челюсти – до того, как увидел сначала землю, потом небо, а затем – темноту.

Через глухой стук ударов я услышал только одну фразу:

– И этот чудной: каков капрал, таковы у негой и люди…

Боль под ребрами, удары по хребту и воснийская пыль в ноздрях. Темень, проблески света и чужие сапоги. Ничего хорошего не выходило из спешки.

Кто-то свистнул так громко, что в ушах зазвенело. Я прикрыл лицо рукой, но драка уже кончилась.

– Ой-ой, – испуганно охнули за моей спиной.

Отдышавшись, я приподнялся с земли и увидел ноги знакомой кобылы. Пегая, а значит…

– Вам что, устав не писан? – заносчиво спросил бастард.

Увальни Митыги чуть разошлись. Разошлись, качаясь, будто выпили. Все кругом плыло. Один из ублюдков оправдывался, вытянув руки вдоль тела.

– Милорд… э-э… да мы тут, видите ли…

– Вижу. Прочь! – Всадник положил ладонь ближе к оружию.

Может, дело было вовсе не в «милорде» и не в отличном клинке на его поясе. Бастард заявился не один. Увальней как ветром сдуло. Я хотел подняться с земли легко и непринужденно, но что-то пошло не так.

«Чертова спешка», – подумал я, снова вернувшись в исходное положение.

– Помогите ему. Ну.

Мне подали руку. Я так разозлился, что оттолкнул ее и поднялся сам.

– Это тебе тоже сержант подсказал? – спросил бастард с самым заносчивым видом из всех возможных.

Я попробовал распрямиться. Чертовы ребра. Сохранить достоинство получилось только в одном – я отряхнул одежду, стоя на своих двоих.

– Нет. – В горле першило. Похоже, я успел глотнуть пыли.

– И чего ты взъелся? Обычное дело. – Бастард направил кобылу поближе, будто сам захотел подключиться к побоям. – Ах да. Первый раз в Воснии…

Память у бастарда все-таки была неплохая. А соображал он, как и все в Восходах, очень худо. Я вытер пыль с волос, отряхнул руки. Мир перестал качаться.

– С такими друзьями врагов не надо. Вся работа – псу под хвост. – Я потирал ушибленный бок. Делалось только больнее.

– С чего бы?

В Воснии не понимали языка чести, добра или сострадания. Я сплюнул грязь и кровь на дорогу. Постарался перевести с человеческого на воснийский – язык алчности и шкурного интереса.

– До Волока слух дойдет раньше, чем мы встанем перед воротами. Не будем же мы брать город в осаду, чтобы обменять товар?

Тем более клубы дыма отлично видны с той мельницы на холме, недалеко от города. Может, теплая встреча нам уже обеспечена. Бастард поморщился, почесал неровную бородку и посмотрел вдаль.

– Слухи слухами, а торговать это еще никому не помешало.

Мне показалось, что бастард верит в это еще меньше, чем я сам. Так оно и бывает, когда стараешься выглядеть благороднее, чем ты есть.

Лагерь Восходов, за полтора дня пути до Волока

Меня разбудила чужая суета: громкие голоса, чей-то крик, лязг металла и глухие удары.

– Тащи его, тащи! – В голосе солдата звучал неподдельный азарт.