Право на одиночество

Минут пять Максим Петрович сосредоточенно пил шампанское и пытался восстановить дыхание. Я стояла рядом и улыбалась ему.

— Ну так, — кажется, он наконец успокоился, — что Бриар вам сказал?

— Ничего особенного, — моя улыбка стала более лукавой. — Он просто предложил мне стать его любовницей.

Так-так, кто-то, кажется, сейчас взорвётся…

— Максим Петрович, волноваться не о чем, — я рассмеялась. — Я отказалась, а Бриар не держит ни на кого зла. На отношения с «Радугой» это не повлияет.

— Вы уверены? — спросил Громов, тревожно глядя на меня.

— Абсолютно. А теперь, пожалуйста, давайте уйдём отсюда, у меня уже голова болит от всех этих людей…

Уже у выхода меня поймал один из официантов и вложил в руку небольшой бархатный футляр.

— Мадам от мистера Бриара, — сказал он с изрядным акцентом и растворился в толпе — я даже не успела ничего спросить.

Громов этого инцидента не заметил. А я, спрятав футляр в сумочку, открыла его только в гостинице.

Внутри лежали прекрасные серьги с кулоном. В том, что это очень дорогие украшения, я почему-то не сомневалась.

Налюбовавшись на это неожиданное великолепие, я заметила записку, написанную витиеватым почерком.

«Прекраснейшей из женщин».

И всё. Лаконично. Хотя, нет, на обороте тоже что-то есть…

«P.S. Не вздумайте возвращать мой подарок — иначе действительно обижусь».

Смайлик, стоящий в конце этого послания, заставил меня улыбнуться. Надо же… а этот человек, похоже, не такой ледяной, каким кажется.

Впрочем, я ведь тоже не такая…

Я не рассказала об этом подарке ни Максиму Петровичу, ни Антону. Впрочем, Антону я вообще про Бриара не рассказала. А то ещё скажет, что я и ему симпатизирую… Тогда я его точно удушу при ближайшей встрече.

Громов оказался прав — уже во вторник я поняла, что начала думать по-английски. Это меня удручало. Хотелось домой. Тем более что Аня прислала мне смс со словами: «Кажется, когда ты вернёшься, Алиса тебя разорвёт».

Хотя когда я ходила по выставке и рассматривала книги, когда я обсуждала их с Максимом Петровичем… мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Я была почти счастлива… если это, конечно, можно назвать счастьем.

В любом случае, рядом с Громовым мне было спокойно. И уж он-то точно никогда не станет делать мне никаких неприличных предложений. В этом я была уверена на все сто процентов, как и в том, что никогда не признаюсь ему в том, что он значит для меня немного больше, чем просто начальник.

К вечеру вторника мы так умотались, что я почти не стояла на ногах. Мы полностью посмотрели два павильона из четырёх, и мне казалось, что подошвы моих туфель горят.

— Я хочу сесть, — простонала я, когда мы вышли с выставки. — И есть…

— Сейчас возьмём такси и что-нибудь придумаем.

Таксистов здесь было много. Мы попросили отвести нас в центр города и доковыляли до ближайшего ресторана. Место было шикарное — в зале полумрак, свечи, нежная музыка из колонок… Мы сели за дальний столик и попросили меню, и пока не принесли еду, не разговаривали — каждый унёсся в свои собственные мысли… а ещё, возможно, мы просто слишком устали, чтобы разговаривать.

Только после того как нам принесли салаты и вино, Максим Петрович нарушил молчание:

— Наташа, я всё забываю вас спросить… Наша Света замуж собирается?

— Что? — я удивилась. — Нет вроде… А почему вы спрашиваете?

— Видел, как она рассматривала неделю назад журнал со свадебными платьями, — кажется, Громов немного смутился. — Подумал, вдруг собирается, сам спросить постеснялся. А то надо было бы нам с вами ей подарок какой-нибудь приготовить.

— И в голову не берите, Максим Петрович, — я хмыкнула. — Света и «замуж» — это, по-моему, вещи несовместимые… Просто ей тогда один хахаль предложение сделал, она мне рассказывала, ну вот Света и задумалась на эту тему. В итоге она ему отказала, но это и понятно, Светочка всё-таки девочка неглупая. Этого парня она не любит, зачем же за него замуж выходить?

Да, слышал бы Максим Петрович её тогдашние рассуждения… Как она смотрелась в зеркало, рассуждала о том, что ей «двадцать четыре года, уже старая», «он красивый и богатый», «может, выйти замуж чисто в качестве эксперимента…» Но в итоге Светочка, слава небесам, решила, что не хочет выходить замуж без любви.

— Наташа, — взгляд Громова был серьёзным, — а вы вообще верите в любовь?

Ого, какую тему он завёл. Но на этот вопрос я нашла ответ ещё в раннем детстве. И он, по-моему, удивил Максима Петровича.

— Я не могу не верить.

Молчание. Я поймала на себе озадаченный взгляд Громова и улыбнулась.

— Я немного не понял…

— Максим Петрович… Я не могу не верить, потому что я видела любовь, я с ней выросла. Мои родители… искренне любили друг друга всю жизнь. Их путь друг к другу был долог и тернист, но в итоге они получили то, чего заслуживали — нежность, доверие, уважение. Я с рождения, каждый день, видела доказательства того, что любовь есть на свете, — я вздохнула. — Поэтому я не могу в неё не верить.

Некоторое время Громов молчал, задумчиво жуя салат. А я… погрузилась в воспоминания.