Право на одиночество

— Стой, Наташ, не сердись, — он улыбнулся. — Всё хорошо, я просто… Хотел попросить у тебя кое-что. И обещаю, больше никогда не приближусь, не трону.

— Ты вроде уже обещал, — фыркнула я.

— Да, но… это сложно. Можно мне небольшой аванс? Чш-ш, не сердись. Просто поцелуй меня, пожалуйста. Хоть легонько. И всё — больше я ничего не прошу!

Я возвела глаза к потолку.

— Тебе мало вчерашних поцелуев?

— Мало, — Молотов развёл руками. Я вздохнула, осторожно подалась вперёд и слегка чмокнула его в подставленные губы. Алексей огорчённо вздохнул, но всё же выпустил меня из машины.

Мне показалось, что он действительно очень расстроился. Странно…

А на следующий день случилось то, что перевернуло мою жизнь на несколько суток. После обеда примчалась Светочка, и в таком странном возбуждении я её никогда не видела — она как будто пробежала несколько километров на занятиях физкультурой в школе и теперь тщетно пыталась отдышаться.

— Зотова… Наталья Владимировна… вы… вы…

— Светочка, — я помогла ей сесть и подала стакан с водой. — Ну, чего случилось?

— Вы, — всхлипнула она, глотнув воды, — спали с… Молотовым?

Я ждала чего угодно, только не этого вопроса.

— Чего? — чувствуя, что теряю способность соображать, выдавила из себя я. — Нет, конечно… А почему ты спрашиваешь?

Ещё один судорожный вздох, глоток воды, а потом Светочка продолжила уже более отчётливым голосом:

— Сегодня Юля вышла из отпуска. Ну, вы знаете, такая маленькая блондинка из отдела продаж, она у них ещё в комнате единственная женщина… Юля меня сейчас отловила в коридоре и сказала, что своими ушами слышала, как все её соседи обсуждали с Молотовым некий спор… И она поняла, что предмет этого спора — вы! И если он не переспит с вами до вечера пятницы, то проиграет!

Под гулкие, огорчённые удары моего сердца, мозаика наконец сложилась. Бриар был прав. О споре я как-то не подумала, но тончайшие вибрации лжи, которые витали в воздухе в тот вечер, видимо, задели меня…

Я отвернулась от Светы и посмотрела в окно. Опять снег, такой белый, такой чистый… Ну почему люди не могут быть такими же? Почему обязательно, стоит только чуточку довериться, и вот — тебе обязательно воткнут нож в спину.

— Светочка, милая, спасибо тебе, — сказала я еле слышно и набрала внутренний номер Громова.

Максим Петрович, конечно, немного удивился, когда я попросила у него отгул до понедельника. Сказала, что мне нездоровится.

Мне действительно было очень плохо. Выскочив из кабинета Громова, я быстро схватила сумку и одежду (Светы в комнате не было) и поспешила к выходу.

По дороге мне не попался никто, кто мог бы меня остановить. Миновав стоянку издательства, я достала свой мобильный телефон и выключила его.

Хватит играть со мной.

Весь четверг я проспала, уткнувшись в подушку. Не ела и толком ничего не пила. Больно мне не было. Только странная опустошённость на месте, где раньше жила душа.

Единственные люди, которые никогда не предали бы меня, умерли. И глупо было ожидать честности от мужчины, которого знаешь две недели…

Но почему-то было очень пусто и противно. Я сама не считала себя человеком, но… мне казалось, что хотя бы другие люди не должны мне об этом напоминать. Мол, вот тебе, Зотова, нож в спину, ты же всё равно ничего не чувствуешь. Так, статуя.

Искривив губы в подобие улыбки, я с самого утра в пятницу отправилась гулять. Весна всё больше заполняла воздух, пьянила его собой, растекалась по моим лёгким… И если раньше я радовалась её приходу, то теперь… безразлично.

Я бродила по городу, заходила в парки, скверы, сидела на стылых лавочках, кормила голубей несъедобными пирожками. В моей голове не было ни одной чёткой мысли. Есть не хотелось. Во рту была горечь, как будто я только что проглотила ложку горчицы. А вот слёз не наблюдалось… Хотя они должны были облегчить мои страдания.

В парке начало темнеть. Я поёжилась от внезапно нахлынувшего холода. Снежная королева замерзла… кто бы мог подумать!

Сунула руку в карман, включила мобильный телефон, чтобы узнать время. Шесть… Рабочий день кончился…

И тут телефон взорвался. Мне пришли оповещения о двадцати пяти вызовах от Молотова, семи — от Светочки, двух — от Антона и… почему-то три вызова были от Громова. Кстати, именно он перезвонил мне первым, как только я включила телефон.

Странно, но если ни Молотова, ни Антона, ни даже Светочку я слышать не желала, то голос моего начальника, наоборот, хотелось…

И я сняла трубку.

— Алло.

— Наташа? — в его голосе слышалась тревога. — Скажите мне, где вы сейчас?

— Я?.. — мне слабо соображалось. — Где-то. Где-то я точно есть…

— Наташа, посмотрите адрес на ближайшем доме, если вы на улице. Спросите адрес, если вы в квартире. Слышите? И скажите мне этот адрес! Мигом, марш!

Почему-то его командный тон меня не обидел, наоборот — я тут же поднялась со своей заледенелой скамейки и пошла к выходу из сквера. Вышла, поглядела на табличку дома напротив и продиктовала адрес Громову.