Право на одиночество

— Тише, доченька. Ты очень больна, — мягко сказала мама и уложила меня назад на подушки. Такими знакомыми, заботливыми прикосновениями она продолжила протирать моё тело, стирая лихорадочный пот. А я… я просто тонула в глубине её лучистых синих глаз. Таких близких, таких реальных.

— Мама, — прошептала я, — мне приснился кошмар…

— Я знаю, — в её глазах промелькнуло что-то очень печальное.

— Мне снилось, что вы с папой… что вы… ушли, оставили меня одну…

Несколько секунд мама молчала. А затем подняла руку и дотронулась до моей щеки. Я, почувствовав её пальцы, прижалась к ним изо всех сил и перехватила её руку своей. Только бы не убрала… не исчезла…

— Цветочек мой, никто и ничто не заставит нас с папой оставить тебя. Мы всегда будем рядом. Помни об этом.

Мама улыбалась и поглаживала мою щёку, кажется, не собираясь отнимать свою руку. Я немного успокоилась.

— А как же… мой сон?

— Жизнь вообще похожа на сон, доченька моя.

Мамины глаза лучились таким знакомым тёплым светом, но всё-таки я видела в них что-то, чего не было раньше.

— Прости меня, — эти слова вырвались у меня вместе со слезами. Я схватила её руку и принялась целовать каждый пальчик. Никогда, ни разу я не делала так при её жизни…

— Прости меня, мама. Я так подвела вас с папой. Пожалуйста, прости.

Мама тоже плакала. Но в её глазах не было ни обиды, ни осуждения…

— Ты никогда не подводила нас, Наташа. Ни разу в жизни. Я знаю, сейчас ты не поверишь мне, но придёт день, когда ты сможешь отпустить своё прошлое.

Я покачала головой.

— Как я могу? Я ведь виновата…

— Ты ни в чём не виновата, цветочек мой.

— Тогда… зачем? Зачем, мама?

Она наклонилась и обняла меня, прижавшись губами к моему лбу.

— Всё, что случается, имеет причину и следствие, — услышала я тихий голос мамы. — Я знаю, ты никак не можешь понять и принять это… Так было нужно, девочка моя. Я знаю, это жестоко. Знаю, как тебе больно… до сих пор. Но всё пройдёт, цветочек, как только ты поймёшь, что полюбила.

Я почувствовала, что проваливаюсь в сон. Крепче обняв маму, вдохнув запах персиков и зелени, я прошептала:

— Я люблю вас с папой.

— Мы тоже тебя любим, доченька. И всегда будем рядом.

Реальность возвращалась ко мне ярким солнечным светом, бьющим в глаза, мокрым одеялом и простынями, слабостью, разлитой во всём теле. Температуры больше не было.

Несколько секунд я лежала, хлопая глазами. А потом вспомнила…

— Мама! — воскликнула я, вскочив с кровати. Один краткий миг я надеялась, что мой сон был явью, а вот всё остальное действительно приснилось… Их смерть, моя боль, и следующие три с половиной года — бесполезные, больные, жалкое подобие жизни…

— Нет… — прошептала я, опускаясь на пол. Всё по-прежнему. Я поняла это, как только взглянула на свой книжный шкаф. Там, за стеклом, стояла фотография родителей с «вечной свечой» — так я называла небольшую свечку, работающую на батарейках, которую я никогда не выключала в знак моей вечной любви и скорби…

— За что?!

Целый год после того дня, когда я узнала о том, что у меня больше нет родителей, каждый день я просила небо позволить мне увидеть их во сне. Ложилась спать с надеждой, но… ни разу они не пришли ко мне. И теперь, спустя три с половиной года… Сразу несколько снов! Но этот был самым реальным…

Мне стало так больно, как будто я потеряла их ещё раз.

Слёзы текли по щекам, а я сидела на холодном полу и выла в полный голос, как раненый волчонок. «Так было нужно, девочка моя». Кому нужно, мама?! Кому было нужно, чтобы я так долго мучилась, плакала, проклинала саму себя? Я не понимаю, зачем, за что… И как с этим вообще жить? А ты ещё хочешь, чтобы я кого-то любила…

Словно в ответ на свои мысли я услышала какой-то неясный перезвон. Несколько секунд не могла понять, что за странные глюки меня посещают, и только затем сообразила — городской телефон звонит! Резко вскочив на ноги и чуть не свалившись от накатившей слабости, я отправилась на поиски навязчивой трубки.

— Алло? — прохрипела я, найдя телефон на кухне.

— Наташа?

От звука этого голоса потеплело в груди.

— Максим Петрович?

— Что с тобой? Я звонил целый день по всем телефонам, весь извёлся! Почему ты не пришла на работу?

— Я… — попытавшись оправдаться, я закашлялась.

Трубка вздохнула таким знакомым вздохом моего начальника.

— Ясно, ты заболела. А почему не позвонила?

— У меня был сильный жар. И я… ничего не помню, Максим Петрович, простите. Кажется, я весь день проспала.

Несколько секунд напряжённого молчания, а затем:

— Ты одна?

— Да.

— Тогда я сейчас приеду.

— Вы с ума сошли! — я чуть не подпрыгнула. — Я тут… болею вообще-то!

— Вот именно! Наташа, если ты даже ничего не помнишь, значит, дело серьезное. Я сейчас приеду вместе с врачом.

— Нет! — от отчаяния я начала заламывать руки. — Пожалуйста, Максим Петрович, не надо! Я обещаю, что вызову врача завтра же сама, только… только не приезжайте!

— Но почему? — кажется, Громов очень удивился.

Я вздохнула. Нет, ну почему мужчины такие глупые?

— Если вы увидите меня в таком состоянии, я вынуждена буду сделать себе харакири, клянусь.

— В каком состоянии, Наташа?! — кажется, он решил, что я на смертном одре лежу.