Право на первую пулю

Для инженера Андрея это было главным аргументом, но я понимал, что Андрей просто слишком хорошо относится к своему научному руководителю и не хочет его расстраивать. Только объяснить это простыми словами не может. Все ищет какие-то обходные пути, чтобы сказанное выглядело убедительнее. Но так поступают большинство людей – вместо самого простого объяснения пытаются что-то придумать. И обвинять инженера я не намеревался, сам уже давно смирившись с мыслью, что передавать генералу Спиридонову скорбную вещь придется мне.

Я ободряюще улыбнулся Андрею, так и держащему в руке свою спортивную сумку с приборами, вытащил мобильник и позвонил генералу.

– Сумку можешь поставить на пол. Никто здесь твои приборы не заберет.

Андрей послушно опустил сумку на пол.

– Геннадий Викторович, – почти радостно ответил на мой звонок Василий Васильевич. Видимо, он уже «загнал» номер моего телефона в «адресную книгу» своего мобильника. – Долго жить будешь. Только что с подполковником Ягужинским тебя вспоминали.

– Надеюсь, что без мата… – отозвался я.

– Не переживай. Без мата. Только предполагали, что ты вот-вот вернуться должен. Как там мой Андрюша? Как себя показал?

– Как грамотный специалист. Все, что требовалось измерил, данные записал. Место выбрал. Я согласился.

– Что-то ты, я слышу, мрачным тоном говоришь…

– Вы, товарищ генерал, сейчас в кабинете Ягужинского? Дождитесь меня, я все расскажу…

– Есть что рассказывать?

– Так точно, товарищ генерал. Есть… Я только винтовку свою дочищу… А Андрей в свою палатку пошел. Могу его окликнуть, если нужен. Далеко отойти не успел.

– Не надо. Я его все равно увижу. Ты же надолго меня занимать не намерен? А то у меня еще дела есть, семейные…

Глава четырнадцатая

Я собрал винтовочный ЗИП, поставил на место ствол, а саму винтовку водрузил в «оружейную горку», расположенную в центре палатки, в ногах у моей кровати, и неторопливо двинулся в сторону здания аэропорта. Мне тоже было не слишком приятно передавать генералу Спиридонову данные о его младшем брате, но кто-то ведь должен передать ему это сообщение. А я привык, как командир взвода, брать ответственность на себя. Так, в первом отделении в нынешней операции погибли трое бойцов первого отделения. И мне еще предстоит объяснять, за что они погибли, двум женам «контрактников» и одной матери с отцом, поскольку их сын еще не успел жениться. Невеста, правда, у него была, и с ней разговор предстоял особый.

Как поведет себя генерал при получении вести о брате?

Генерал сидел в привычной вольной позе, забросив ногу на ногу, но уже не на привычном, готовом вот-вот развалиться стуле. Видимо, подполковник Ягужинский на состояние стула тоже, как и я, обратил внимание и взамен его принес откуда-то стул металлический. Этот тоже скрипел, но не особенно и, мне показалось, не грозился развалиться под тучным телом генерал-лейтенанта Спиридонова.

– Быстро же ты свою винтовку дочистил… – сказал генерал.

Подполковник Ягужинский, как мне показалось, с минувшего вечера не поменял свою позу. Все так же стоял, уперев кулаки в карту, расстеленную на столе. Но, как только после короткого стука и приглашения я вошел в кабинет, Ягужинский выпрямился и сложил руки за спиной.

– А мы тебя приготовились ждать еще минут пятнадцать… – добавил подполковник и посмотрел на часы. – Так что у нас времени в запасе много, и мы готовы тебя выслушать.

– Ты сам-то готов свои соображения высказать? – спросил Василий Васильевич.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

– Тогда показывай на карте место, а потом доложишь остальное. Нам диспетчер доложил, что у вас снова не обошлось без происшествий? – аккуратно поинтересовался подполковник.

– У нас было два происшествия, две нестандартные ситуации, и я доложу о них по порядку.

– Главное, не с завершения дела начинай, – посоветовал Спиридонов.

– Об аварийной посадке в Хмеймиме я потом доложу… – пообещал я. – Это следствие второго нестандартного случая, и его сложно рассматривать отдельно от общей ситуации. Но сначала – к делу. Вот здесь мы и определили место, – ткнул я пальцем в карту.

– А почему именно здесь? – переспросил подполковник Ягужинский, обводя указанное на карте место красным карандашом. – Я, конечно, понимаю, что два специалиста выбирали наиболее удобное для своей работы место. Но вопрос на языке вертится. Здесь обозначена грунтовая дорога, следовательно, много пыли и прицеливание вызовет затруднение. У взвода же мало винтовок с тепловизионным прицелом, для которого что ночная темнота, что пыль, что дым – все равно. А дальше дорога идет асфальтированная – на ней пыли меньше, к тому же начинается довольно крутой и затяжной подъем, значит, грузовики с «бармалеями» скорость сбросят. И выше по дороге есть еще один подъем, где дорога тоже заасфальтирована. Так почему не там? Почему не на асфальте?