Право на рассвет

– Вот это уж вряд ли! Мне, знаете ли, противопоказано посещать Унгейл. Как и другие города нашего народа.

Он задумчиво позвенел льдом, и сделав глоток, добавил:

– Так уж сложилось…

* * *

Вампир полулежал в кресле, скрестив на груди руки, задумчиво попыхивая сигаретой. Босой ногой он с ритмичностью маятника катал лежавшее на полу полено. Туда-сюда. Туда-сюда.

– О чем задумался, кацо? – Небрежно спросил я, процитировав последнее слово в оригинале. Но Джейсон не обратил на меня внимания.

Ну и ладно.

– Вот так. – Сообщил я Мише. – В думах тяжких наш Гемоглобин.

Миша усмехнулся краем рта.

– Он в медитации. Уже минут сорок.

– Ага. Столб полирует. Лапами.

Голубых с наслаждением хрустнул суставами.

– Это понятно. В облике летучей мыши работы будет куда больше…

– Это чушь! – Тут же возразил я. – Что делать с разницей масс?

– Да? – Удивился Миша. – Вот уж никогда б не подумал… А ведь верно! Откуда?..

Я задумчиво посмотрел на него.

– Столб… Столб… Где ж я это слышал?

– Слышал что?

– Про столб.

Голубых пожал широкими плечами.

– Да откуда я знаю… Ты много за последние годы, видно, слышал. Вот и вспоминай.

Я вздрогнул. Ну конечно!

Стих! Пророчество!

– Пророчество! – Произнес я. – Помнишь те стихи? Ну, те, которые этот клон с рукой оторванной читал?

– А что он читал? – искренне удивился Миша. – Я вообще ничего не помню такого…

Он что, далеко стоял? Или странный блондин изъяснялся на том наречии, которого не прокачанный божественными частицами организм Михаила Голубых не смог интерпретировать? Впрочем, лезть в тонкости было лень.

– Тот тип, – терпеливо стал объяснять я Мише, – перед тем, как двинуть кони, стал стихи читать.

– Да ну? – Поднял бровь тот. – С чего это? Предсмертная эйфория?

Я нетерпеливо махнул рукой.

– Ну, и о чем же сей пиит поведал на смертном одре?

– Щас…

Я быстренько достал ноут и в ожидании, пока он проснется, нетерпеливо пошевелил пальцами.

– Чего кулачки сжимаешь? – поинтересовался Голубых, с любопытством глядя на оживающий экран, с надписью «заблокировано».

– А чего ты занервничал? – в тон ему отозвался я, входя в систему. – Боишься, что невзначай шею сверну?

– Боюсь. – Неожиданно сказал Миша без всякой иронии. – Вот честно, боюсь.

– Да ладно… – стушевался я. – С чего вдруг?

– Ты изменился. Сильно. Так не бывает. И это настораживает. Ты хоть сам-то это понимаешь?

– Да я ж тебе говорил сто раз: за пять лет можно раскачаться и не так! – отмахнулся я.

– Ну что ты лепишь! – Миша скривил губы. – Хотя бы мне не заливал. За пять лет! Чушь собачья… Невозможно. Даже на колесах или стероидах… Ты и ведешь себя странно… Может, ты вообще, грамор какой-нибудь!

– А сам? – Разозлился я. – Кто давеча нашего босса глупцом обозвал?..

Я хотел еще напомнить Мише о скандале насчет Чернобыля, когда он по полной оторвался на Дайрона, но к счастью, вовремя сдержался.

– Ладно… – Помрачнел Миша. – Замяли тему… Что там?

– Замяли. – Согласился я, поворачиваясь к ноутбуку. – Вот вам пророчество.

Пальцы привычно забегали по клавиатуре, и на экране появилось четверостишие:

Клинок свой ангел в отраженье обнажит

Тогда отринет смертный в страхе господина

Желая долг вернуть ему, основу сокрушит,

Столп содрогнется, и порвется пуповина…

– Пуповина, надо же… Хм! Ну и в чем собака зарылась?

– А ты как думаешь? – спросил я, и тут же добавил:

– Если это предсмертный бред, то версия, само собой, отметается. Ну а если нет…

– Версия? – Миша подвинул кресло и грузно плюхнулся рядом.

– Ничего не путаешь?

– Вроде нет.

– Ладно, давай мыслить…

Он несколько раз пробежал куплет глазами, и зашевелил губами.

– Ну, есть варианты? – не выдержал я.

– Аллегория, либо шифр.

– А конкретнее?

– Конкретнее пока вряд ли… – Миша откинулся назад и взялся за подбородок.

– Клинок свой ангел обнажит… – Я прищурившись, посмотрел на Голубых. На двухдневную щетину, наполовину скрывшую старый шрам.

– Что, насчет ангелов? – Угадал Миша. – Которые должны были слететься по зову Дайрона?

– Почти. – Я поерзал. – Скажи-ка мне, милый друг, какой ангел, или архангел у нас имеет клинок? Не твой ли тезка?

– Супер. – Спокойно сказал Миша. – Прямо наповал убил. Пророчество налицо. Щас, буду обнажать.

Но меня уже завело.

– Ха, а чем нет? Это же пророчество! Мы же отметаем бредовую версию? Значит, эта правильная!

– Ну допустим… И дальше?..

– Ну, в отраженье… В зеркале… В воде… Где еще?

– На фотографии. – Подсказал Миша.

– На фотографии… На картине… Но нафига его обнажать в отраженье? Для красоты?

Я почесал затылок и внимательно посмотрел на переносицу Голубых.

Тот поднял глаза.

– Тут надо рассматривать не так… Может, это не клинок свой, а ангел в отраженье?

Видно, Мише до смерти не хотелось участвовать в пророчестве…

– Ну а смертный с господином? – продолжал Голубых. – Тогда… Что – «тогда»? Может, ты перепутал, не «тогда», а «когда»?

– И что с того? Какая разница? Если «тогда», значит, это произойдет после клинка в зеркале, а если «когда» – то перед ним.