Право на рассвет

– Все понятно? – усмехнулся я, наклонившись к уху Маргариты.

– Угу. Если судить по тому что я вижу перед собой, имеются и исключения. – Прошептала она.

Безусловно, исключения имелись.

Время от времени погонщик доставал из кастрюли небольшие куски мяса, и невозмутимо бросал их в колеса. Гулы ловко подхватывали их, не прекращая своего занятия.

Затаив дыхание, толпа жадно следила за «колесниками» – вот вам налицо пример превосходства государственных служащих перед безработными.

Вдалеке виднелись преграждающие путь очередные ворота.

Сама дорога представляла собой прорезанный в стенах зданий тоннель. Над головами медленно плыли сводчатые арки. Между ними, на высоте двенадцати-пятнадцати этажей в кругах проглядывал едва различимый потолок пещеры – будто муравей внутри вертикально стоящей трубы смотрит на небо.

Таким образом мы проехали около четырехсот метров.

Уже возле самых ворот с дребезжанием прогнулась крыша. У кого-то не выдержали нервы.

Мы инстинктивно пригнулись, но от наших голов до потока еще было с добрый метр расстояния. Толпа замерла, не сводя глаз с кабины.

Лицо жреца перекосилось, и он что-то зашипел, отчаянно жестикулируя.

Сжимая кнут, погонщик сноровисто залез на крышу и оттуда послышались свистящие звуки ударов. После чего последовал глухой стук падающего тела.

Сквозь щель в занавесках я видел, как на дорогу шлепнулась какая-то личность, и быстро-быстро загребая руками, поползла прочь.

– Прошу прощения, – повернулся гул, изобразив сладкую улыбку. – Кварталы отребья мы миновали… В случае необходимости, архитектура наших городов позволит ему служить естественным щитом, закрывающим элиту!

«Естественным щитом»! Они что, собираются воевать только в двух измерениях?

О том, что мы весь Унгейл пробежали за полчаса по крышам, гул разумеется, не имел представления.

II

Стало намного чище. Улучшилось освещение. Исчезла сетка по сторонам улицы. Норы в стенах стали более широкими и приобрели симметрию.

Через минуту пути я впервые увидел в полумраке гула-ребенка. Маленький, лысенький, лет семи на вид, одетый в широкие бесформенные штаны и короткую тужурку, он катил перед собой на колесах тележку из супермаркета, наполненную всяким хламом. Когти на ногах слегка царапали камень при каждом его шаге.

Это что же, средний класс?

Перехватив мой взгляд, погонщик усмехнулся, показав коричневые клыки, и швырнул в гуленка мясом. Не попал, кусок шмякнулся, не долетев несколько шагов. Ребенок схватил мясо, и тут же запихал в рот социальную помощь, воровато оглядевшись по сторонам.

Жрец со смешком покачал головой.

Повозка выехала на перекресток. В три стороны под прямыми углами расходились дороги. При слабом свете ламп я разглядел привязанных к торчащим из земли ржавым кольям изможденных гулов.

Через лохмотья проглядывала бледно-серая кожа.

Перекресток осужденных.

Кисти рук и щиколотки у бедняг были скованы, а в шеи были завинчены огромные ржавые шурупы. С ног до головы гулы были вымазаны чем-то, похожим на смолу. Точно, смолу. В десятке шагов, в решетчатой клетке тлел небольшой костерок, над которым кипел котел с чем-то черным. И характерный запах смолы.

Рядом, на куче угля, предусмотрительно отгородившись ржавым листом металла, лежал тщедушный, ростом с карлика гул, и болтал ногами в подвязанных бечевкой сандалиях.

– Отступники, – безразлично пояснил жрец.

– В чем же их отступничество? – поинтересовалась Маргарита.

– Без разрешения охотились на поверхности, – гул ткнул пальцем вверх.

Охотились? Без лицензии?

– За мертвецами, – негромко пояснила девушка. – На живых они не нападали уже сотни лет. По-моему.

Дорогу перебежал старый, изрезанный морщинами гул, сжимавший подмышкой квадратную доску, сильно смахивающую на картину. Или икону.

Перехватив взгляд жреца, он ссутулился, и поравнявшись с костром, откуда-то из темноты вытащил палку на длинной рукоятке, с чем-то плотным на конце. Быстро обмакнув в котел палку, он скорым шагом пробежал вдоль заключенных, одним движением вымазав их и без того грязные тела.

Несчастные даже не вскрикнули.

Наверное, это было своеобразным обычаем – как в средневековье швырять камни в заключенного в колодках.

Опасливо поглядев на повозку, гул отшвырнул палку и направился по своим делам.

В следующем дворе в ноздри ударил резкий, специфический запах.

В неровном свете болтающейся на проводе лампочки в глаза бросилась невероятная картина:

В вырубленной в толще камня на высоте двух метров нише, лежало необъятных размеров существо, напоминающее огромный, с мусорный бак, студень. Такого же цвета, как и кокон одного из троицы выступающих там, несколькими километрами выше.

Абсолютно голое, и с такой же синюшно-бледной кожей.

Но женского пола.

А вот и мамаша, подумал я, увидев огромные, с подушки размером, груди, пухлые руки и огромный живот, накрывающий ноги.

Гулиха лежала на боку, разглядывая повозку. Глазки на маленькой по отношению к остальному телу голове с интересом осматривали каждую деталь.