Право на счастье

Алеша не отходит от неё ни на шаг. Золото, а не ребёнок, он на завтрак съел полную тарелку каши! Вот вы много знаете пятилетних пацанов, которые съедают утром кашу? Вот и я не знаю ни одного! Наслушался на работе от парней, как они своих детей по утрам кормят. Хлопья такие, хлопья сякие, творожки, йогурты… А Лёшка кашу! А уж когда он после завтрака сказал маме "сибо", то даже я чуть не прослезился.

В больницу к Нике поехали все вместе: я, мама и Лёшка.

Я смотрел на маму и удивлялся: как подменили её. Пичужка с Лёшей всего один вечер с ней провели, а она вон бегает, как ни в чем, ни бывало! Это о чём же они там вчера шептались, сидя у неё на кровати?

В палату нас к ней пустили, конечно, но ненадолго. И да, у пичужки действительно оказалось воспаление лёгких. Когда мы зашли в палату, она лежала с закрытыми глазами и, кажется, спала. Лёшка первый рванул к ней и уже уверено позвал её:

– Ма! Ка!

Ника открыла глаза, и, увидев всех нас, начала плакать. Лешка вцепился в неё своими ручонками, пришлось подъехать и, посадив его к себе на колени, придвинуться максимально близко, чтобы мальчишка мог быть ближе к ней. Почему же он её так странно зовёт? Ведь это его "ка" больше похоже на слог от её имени "Ника". Ладно, это их дело. А вот почему мне всегда хочется улыбаться и гладить его по его непослушным вихрам, когда я сажаю Алёшу к себе?

– Ника, девочка, что же ты вчера вечером не сказала, что тебе уже плохо было? Я, дура старая, и не поняла! – это мама подошла с другой стороны кровати и погладила по руке, где стояла капельница, – ты уж меня прости, пожалуйста!

А пичужка опять принялась рыдать! Ну вот что мне с ней делать, а?

– Это вы меня все простите, что подвела вас! Я домой попрошусь сегодня.

– Ника, не вздумай! – сказали мы с мамой хором.

– Тебе вылечиться надо! А об Алёше не переживай. Ты слышишь? – Ника послушно кивнула. Да, с моей мамой всегда было сложно спорить.

– Так, посещение заканчиваем! Довели девочку до слёз! – это уже врач, – так, товарищи родственники, выходим, выходим! Завтра теперь приходите.

Алёшка прижался к Нике, обнимая, и опять внятно сказал:

– Ма! Ка!

– Да, малыш, я тоже тебя люблю! – Ника обняла его одной рукой и погладила по голове.

– Ника, выздоравливай. Мы завтра приедем, – и, забрав Лешку, направилась к выходу из палаты.

– Доктор, буквально пять минут! – врач внимательно посмотрел на меня и согласился:

– Но не дольше!

Все вышли, а я перевел свой взгляд от двери, закрывшейся за врачом, и чуть не забыл, что собирался ей сказать. Ох, ну и глаза у пичужки! Никогда раньше не понимал всей это приторно-карамельной мути про то, что "я тону в твоих глазах".

– Ника, вот твой телефон, я записал свой номер и мамин. Звони в любое время, я закинул деньги на твой номер. Считай, что это плата за твою, уже сделанную, работу. Сама видишь, что мама встала, – решил это добавить, потому что я уверен, что деньги она просто так не взяла бы.

Положил телефон ей на кровать так, чтобы она могла взять его в любой момент. Укладывая максимально удобно для неё телефон, и будто случайно коснулся её руки. Теперь мою кожу совершенно точно покалывает в том месте. Я же касался сегодня ночью её рук, когда проверял вены, я помню, какая нежная у неё кожа. Везде, и на её маленьких, как у ребёнка ножках, тоже. Теперь покалывало и ладони, я вспомнил свои ощущения от прикосновения к её коже.

– Спасибо, – прошелестело в ответ.

– За Алексея не волнуйся, он от мамы не отходит, хотя вернее будет сказать, что это мама от него не отходит. Ну, ты сама всё видишь, – усмехнулся, кивнув в сторону ушедших мамы и мальчика, – врач сказал, что тебя не раньше, чем через неделю выпишут. Так что ты тут спи и поправляйся. Всё поняла?

Ответом мне послужила слабая улыбка и кивок головой.

Чёрт! Как же хочется ещё раз до её руки дотронуться! Или ноги? А точнее стопы. Нет, точно, стопы. Хочется опять увидеть её маленькие пальчики и аккуратные ноготочки. Как же хорошо, что они у неё не накрашены.

Так, Яранский, остановись! Хорошо, что у тебя покрывало скрывает всё, что ниже пояса. И речь ведь сейчас не про мои ноги. Позорище-то какое… Отвернулся к двери, быстро поправив то, что сейчас стоит колом. А если сейчас Алёшка на колени опять сядет?

Направился к выходу, когда меня окликнули:

– Сергей! Спасибо Вам! Я отработаю!

В ответ смог только кивнуть. Отработает она! Знала бы ты, пичужка, как именно я хотел бы, чтобы ты отработала. Да я только от того, что ножки твои целовать буду, уже кончил бы. Да что за черт! Никогда раньше не замечал за собой такого! Веду себя как фетишист.

Глава 9

Ника.

Я очнулась уже в больнице. Одна в палате. Свежевыкрашенные стены, стеклопакет на окне. Да, в нашей больнице точно всё не так. От руки тянется капельница. Как я здесь оказалась? А где Алёша?

– Доброе утро, красавица! Как Вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо, только пить очень хочется, – голос неожиданно сиплый, – как я здесь оказалась? Где мальчик? Доктор, он не говорит, его надо найти, он маленький, он испугается один.