Право на счастье (СИ)

— Я правильно понимаю, что мне лучше выслушать тебя без лишних слов и эмоций?

Земляной поднял на него красные от недосыпания глаза и молча кивнул. Затем провёл пальцами по папке и тихо сказал:

— Я виноват перед тобой, Никита Юрьевич, сильно виноват. И пойму, если ты после услышанного сделаешь выводы не в мою пользу. — Прозоров кивнул и сцепил пальцы. Павел открыл папку и спокойно продолжил: — Что до Горелова. Он действительно служил в органах, но пять лет назад уволился. Причина совершенно банальная — его мать тяжело заболела, я справки у Надежды Николаевны, тётушки Володи Демьянова, навёл. Она у него одна осталась, вот он и уволился, потому как перевод ему не светил. Мать умерла через три месяца после его приезда сюда, Горелов устроился водителем в такси.

— Почему не вернулся к работе в полиции?

— Деньги, Никита Юрьевич. Пока мать лечил, в долги влез. Через год с долгами рассчитался, ремонт в квартире родительской сделал. А ещё через год женился. Родилась дочь Эрика. Год назад такси, в котором он числился, перестало существовать, перебивался случайными заработками, перегонял машины из-за границы и из южных портов. До недавнего времени дома сидел без работы, жена работала одна, а три месяца назад охранником в «Гусеницу» устроился. Если честно, Никит, то кроме того косяка, про который я тебе рассказывал, больше ни в чём не замешан. Работает без замечаний, правда, ни с кем особо не сблизился, но мало ли среди людей интровертов. Вот только его жена…

Прозоров поднял тяжёлый взгляд на Земляного и выдохнул:

— Что «жена»?

Павел разгладил лист с печатным текстом и тихо проговорил:

— Никита, может, ты сам прочтёшь? Если будут вопросы или надо будет что-то уточнить — позовёшь, лады?

Прозоров кивнул, и Павел с видимым облегчением протянул ему папку и быстро вышел. Никита зачем-то повертел папку в руках, но потом уверенно раскрыл и начал читать.

«Инга Горелова, в девичестве Инга Бестемьянова-Озола. Двадцать четыре года, родилась в Елгаве, пригород Риги. Окончила с отличием экономический колледж. Работает в компании «Маристранс» последние четыре года, два из которых находилась в декретном отпуске и в отпуске по уходу за ребёнком.

Муж Горелов Дмитрий, охранник в баре «Гусеница».

Дочь Горелова Эрика, три года.

Родители: отец Артур Озолз, погиб в автокатастрофе; мать Илга Озола повторно вышла замуж, умерла при родах.

Девочка воспитывалась в семье отчима Бестемьянова Фёдора Павловича, три года назад скончался от обширного инфаркта.

Проживает по адресу…»

Никита затряс головой. Мать! Твою! Какой адрес? Какой, бля, колледж? Бестемьянов! Её отчим Бестемьянов! БЕСТЕМЬЯНОВ!

Он резко встал, кресло с глухим грохотом откатилось назад и ударилось об стену. Он подошёл к окну и упёрся широкой и влажной ладонью в толстое стекло. Тело как-то сразу налилось противной тяжестью, по спине поползли капельки пота, ноги дрожали, а зубы отбивали дробь, которую он не мог остановить, как ни старался. Он будто перенёсся назад во времени, он опять отталкивал прокурора, что пытался преградить ему дорогу, он опять врывался в морг… чтобы увидеть её, окровавленную и изуродованную. Его Марту.

Никита прикрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул, стараясь успокоиться и унять дрожь. Значит, убийца его женщины брат этой Инги. Брат, пусть и сводный. Но брат! А она работает на него, и работает уже давно. Сестра убийцы и насильника. Он нервно прошёлся по кабинету и вдруг остановился. Что-то ускользало от него, но он не мог понять, что именно. Никита вернулся к столу, перевернул лист с данными о второй семье, чтобы не видеть ненавистную фамилию, и уставился в цифры.

Дочь. Родилась в сентябре. Но Инга стала Гореловой весной. Значит, замуж выходила беременной и уже после трагедии, что потрясла город. Скрывала свою связь с семьёй убийцы? Или сама имеет отношение к тем событиям? Не сходится. И ещё. Он своими глазами видел синяки на её нежной коже. Не бьют из-за большой любви. А если так, то зачем женился? Ведь точно знал, кто она и чья родственница. Значит, был связан с теми подонками. Тогда кто она? Жертва? Соучастница? Почему ни разу её имя не всплыло на суде? Где она была в это время?

Голова гудела от вопросов, на которые у Никиты не было ответов. Но даже зная, что она родственница Беса, он не верил в её виновность. Или не хотел верить? Он не мог представить, как она могла молчать столько времени. А может, поэтому и терпит издевательства своего мужа, потому что боится? Боится, что все узнают кто она? Прозоров отошёл от окна и взял трубку телефона. Павел ответил тут же, будто ждал его звонка:

— Все записи с жучка мне на почту, Паш. И ещё. Достань мне медкарты всех Гореловых. С кем проводит вечера сам Горелов. И меня интересуют его банковские операции в период с января по июнь-июль трёхлетней давности.

— Никита Юрьевич, ты о чём?

— Меня, Паш, интересует факт получения приличной суммы единоразово, понимаешь? И ещё желательно посмотреть его счета после устройства на работу в такси. На какие такие шиши он ремонт сделал в квартире? При этом ещё и долги раздал?