Право на сына

Мы разговариваем еще некоторое время, договариваемся о встрече в выходные, и я ухожу, окрыленная увольнением и деньгами, которые получила с подработки. К тому же, на днях мне ответила еще одна компания. Они готовы предложить мне удалённую вакансию с неплохой оплатой. Работать нужно будет лишь несколько раз в неделю. Тем не менее, я все же решаю сходить на то собеседование, которое мне предлагала Лерка, если на место администратора в том отеле еще никого не взяли.

С первого раза к Лерке дозвониться не получается. Я чувствую себя виноватой, потому что последние дня четыре мы не разговаривали, и она, что очень в ее духе, могла обидеться. Решаю набрать ее дома, но получается аж перед выходом за Даней в садик, потому что весь день у меня уходит на генеральную уборку и вынос мусора из квартиры, а еще готовку ужина. По пути набираю номер подруги еще раз и после трех гудков мне отвечают.

— Прости, прости, прости меня, — лепечу в трубку. — Я виновата.

— И в чем же вы виноваты? — по ту сторону мне отвечает незнакомый мужской голос.

Я останавливаюсь, как вкопанная и первое время не знаю, что отвечать. Заикаюсь, но наконец-то выдаю:

— А вы кто?

— Врач, — со вздохом. — Валерия находится в реанимации, у нее… — он замолкает. — В общем… кхм… приезжайте. Тридцать пятая больница, к доктору Борисову скажете в регистратуре.

Мужчина по ту сторону отключается так быстро, что я едва успеваю запомнить фамилию. Лерка в реанимации, и я понятия не имею почему. Быстро набираю маму, объясняю ей ситуацию и прошу забрать Даню, а сама вызываю такси и лечу в больницу, которую мне назвал врач. Поверить не могу, что с Леркой что-то случилось и судя по срочности, все серьезно.

Глава 35

В больнице, куда я приезжаю через полчаса, привычно пахнет медикаментами и туда-сюда снуют люди. От волнения теряюсь в потоке и не сразу понимаю, куда идти и где регистратура. Впрочем, я все-таки беру себя в руки и подхожу к сидящей за стойкой девушке.

— Здравствуйте… мне к Борисову нужно, к доктору, там подруга моя в… реанимации, — едва нахожу в себе силы произнести последнее слово.

Реанимация для меня что-то очень страшное, поэтому в горле стремительно образовывается ком, а в глазах застывают слезы, но я уговариваю себя быть сильной ради Леры. Интересно, бывшему мужу сообщили о случившемся? Кроме него у нее есть только сотрудники салона, ну и я, еще несколько подружек и знакомых, но я не уверена, что они тут же бросятся к ней, чтобы поддержать и помочь, пусть даже морально, а не материально.

— Это Селезнева Валерия, которая? — уточняет девушка и после моего кивка, возвращает взгляд к монитору. — Вам на третий этаж, надевайте бахилы и халат. Кабинет триста пять, — спокойно уточняет девушка и я радуюсь хотя бы тому, что здесь работает адекватный персонал.

— Спасибо вам, — быстро тараторю.

Покупаю в аптеке рядом бахилы, беру с вешалки халат и иду к лестнице, ведущей на третий этаж. Поднимаюсь медленно, понимая, что мне страшно узнать о том, что с Лерой. Она моя единственная настолько близкая подруга, с которой я могу поговорить на все и которая придет на помощь, по первому зову. Лера всегда поговорит со мной, поддержит и поймет, как и я ее. Сейчас я понимаю, что она мне так близка, как отец или мать, и я просто не могу потерять ее.

Остановившись у кабинета, растерянно фокусируюсь на табличке с именем врача, стучу о деревянную поверхность и после громкого “Войдите!” ступаю внутрь. Здесь, как и во всей больнице, пахнет медикаментами. На лице уже немолодого доктора написана хроническая усталость и шок от всего, что ему приходится ежедневно видеть.

— Здравствуйте, — начинаю, — я звонила Лере, а вы ответили на ее звонок.

Мужчина поднимает голову, осматривает меня несколько минут и кивает на стул у стола.

— Присаживайтесь.

— Скажите, что с ней? Она больна? У нее аппендицит? Доктор, прошу вас, почему Лера в реанимации? — не выдерживаю первой, хотя и понимаю, что он слушает такие тирады наверняка каждый день.

— У нее множественные пулевые ранения, одна из пуль задела часть легкого, к счастью долевые и сегментарные участки не повреждены, пуля прошла навылет и ваша подруга находится в стабильном, но тяжелом состоянии. Остальные пули попали в бедра, руки, одна в плечо, чудом, но Валерия осталась жива и, скорее всего, поправится.

— Это еще не точно? — потерянно спрашиваю я, не в силах поверить, что такое возможно.

— Понимаете, — он делает паузу и пристально на меня смотрит, будто решает, можно ли мне доверить такую тайну. — Такие ранения не могут появиться просто так или случайно. В городе не было терактов, вашу подругу принес на руках мужчина, где он — не имею ни малейшего понятия. Вероятно, он и есть тот, кто нанес ей эти ранения, — он прокашливается, продолжая. — Следователи уже были, но никто из них еще не разговаривал с Валерией, так как она не приходила в себя. Боюсь, если не задержать того, кто это с ней сделал, он вернется, чтобы закончить начатое.

— Вы хотите сказать, что ее могут убить? Прямо тут, в стенах больницы?