Право на сына

В самый последний момент появляется желание сказать, что я ни на что не претендую и раз сын ему не нужен, Даню собираюсь растить сама, но молчу. Если я хоть чуть-чуть знаю Стаса, начинать стоит точно не с этого. Он ведь… не такой, как сейчас. Он поддержит в трудную минуту, поможет, когда мне это действительно необходимо и я уверена, что поймет, нужно только найти правильные слова. Отыскать золотую середину, при которой я смогу объясниться, а он не прервет меня на полуслове, не желая слушать.

— Я выпила таблетку, — произношу твердо, разворачиваясь к нему корпусом и смотря прямо в глаза. — Она не подействовала из-за лекарств, что я принимала.

Решительно и уверенно буравлю его взглядом, желая, чтобы он все понял по искренности, сквозящей в глазах, ведь я ни капли не лукавлю. Стас молчит, но и не просит меня прекратить этот бессмысленный разговор, поэтому я продолжаю:

— Я действительно хотела от тебя ребенка. Следила за тобой в тот вечер и соврала, что совсем тебя не знаю.

— О том, что соврала, я знаю, — он усмехается. — Узнал той же ночью, когда ты спала. С этим связано и мое отношение утром.

Я сглатываю. Непонимающе смотрю на него, но решаю, что это не так уж и важно. Об этом вполне можно узнать потом, за бокалом вина или чашкой чая, во время искреннего разговора в объятиях друг друга, но не сейчас, когда я чувствую, что мне интуитивно нужно объясниться. Донести до него причину моих поступков так, чтобы он поверил и… не отвернулся.

— Утром ты дал таблетку, и я ее выпила.

— После того, что ты сказала пять минут назад это не совсем вяжется, хотя я видел, как ты ее пила. Ты утром передумала беременеть?

— Нет, — мотаю головой. — Просто… ты был таким… холодными и отстраненным, чеканил каждое слово и требовал избавить тебя от последствий, что я ни на минуту не задумалась, глотнула таблетку и решила, что всё к лучшему. Я ведь не сразу узнала, что беременна, — улыбаюсь, потому что действительно не знала. Думала, снова начались сбои с менструальным циклом, но нет. Доктор подтвердила, что я беременна. — Я не могла пойти на аборт, — объясняю ему. — Я ведь лечилась, мне нужно было забеременеть и родить, иначе я бы с большой вероятностью больше не родила.

— То есть ты выпила таблетку, зная, что ночью был, возможно, последний шанс забеременеть?

— Да, — киваю. — Не знаю поверишь ты или нет, но уже тогда я поняла, что это неправильно и мне… нужно попробовать другой способ. ЭКО, например.

— Но ты забеременела, несмотря на выпитую таблетку, — будто не поняв с первого раза, переспрашивает Стас.

— Да. У меня была стимуляция гормонов и день был благоприятный. Гинеколог сказала, что такое бывает, да и таблетки не всегда попадаются качественные.

Стас молча переваривает полученную информацию, анализирует, постукивая длинными ровными пальцами по рулю. А я испытываю потребность говорить дальше. Не извиняться, нет, рассказывать, как все было на самом деле. Мне это нужно не меньше, чем ему. Хочу стереть вставшую между нами недосказанность.

— Я знаю, что поступила плохо, когда обманула тебя и сказала, что понятия не имею, кто ты на самом деле, просто… это был мой последний шанс забеременеть, — на глаза наворачиваются слезы от осознания, что он может мне не поверить, что сочтет мошенницей, которая просто захотела родить от богатого мужчины, а потом, спустя несколько лет, предъявить права сына на наследство. Я быстро смахиваю проступившие слезинки и смело продолжаю разговор:

— Ты нравился мне задолго до того, как я встретила тебя в клубе и заговорила. Я знала твое имя. Не могла не знать, потому что, как ты уже сказал, Лера общалась с Олей. Да и ты был медийной личностью, — пожимаю плечами. — Ты нравился мне. Высокий, симпатичный, мужественный и сильный, я всегда хотела мальчика, который будет похож на тебя, а в тот день всё… совпало. Я ведь не надеялась, что между нами что-то будет, а потом ты меня спас, — снова смахиваю слезы со щек. — Я поддалась соблазну, не могла отказать себе в возможности быть с тобой.

Когда понимаю, что слов слишком много, и я иду по второму кругу, замолкаю и фокусирую взгляд на приборной панели. Могу ли я сказать что-то еще? Наверное, да, но тогда мой небольшой рассказ превратится в настоящую новеллу, а слез станет так много, что ими впору затопить весь автомобиль. Поэтому я молчу, стараюсь отключить мысли, что делают меня слабой. Решаю подождать его ответа и говорить по ситуации, обещаю себе больше не плакать, чтобы не давить на жалость.

— А я не мог отказать себе в тебе, — серьезно произносит Стас. — Я ведь до последнего не узнавал тебя. Только когда Оля сказала о сыне и о подруге подруги, которая его родила, вдруг всё сопоставил в голове.