Право на сына

Решаюсь перевести взгляд с приборной панели на него. Цепляюсь за ровный и чуть заросший щетиной подбородок, за приподнятые в усмешке уголки губ, за глаза, которые смотрят на меня почти как прежде. В его взгляде больше нет холода и злости, хотя видно, что он многое не понимает, а еще пытается увести тему в другом направлении, за что я ему безумно благодарна. Уверена, мы сможем еще не раз поговорить о случившемся в будущем. Лежа у камина в объятиях друг друга я буду каяться, а он — прощать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Боюсь спросить, о чем ты сейчас думаешь, — и снова улыбка. — На этот раз теплая и невероятно искренняя.

— О камине, — признаюсь, обещая больше никогда ему не врать. Хватит из нас недопонимания и недомолвок. Я хочу, чтобы он знал обо всем и чтобы верил, что я искренне хочу быть рядом.

И всегда хотела.

Об этом я тоже обязательно скажу ему…

Когда придет время признаваться в любви и говорить свадебные клятвы.

— А сейчас? — спрашивает рядом с моим лицом.

Я распахиваю глаза, которые позволила себе мечтательно прикрыть. Чувствую, как щеки заливаются краской от того, что я представляла нашу свадьбу. Его в темно-синем деловом костюме, невероятно сексуального, красивого, статного, такого, что все присутствующие девушки будут сворачивать шею и завидовать. И меня в пышном белом платье, с идеальным макияжем и высокой прической, с волнением в груди и любовью в глазах.

В мечтах я позволяю зайти себе слишком далеко.

А под его спокойным взглядом расслабиться и убедиться, что никакой бури не будет. По крайней мере сейчас, когда его губы касаются моих, а рука фиксирует мой затылок.

— Я очень сильно хочу на тебя злиться, — рычит мне в рот, продолжая терзать его поцелуем. — Но когда ты смотришь так, не могу.

Из моего рта вырывается всхлип, который он тут же подавляет своими губами. Целует, пробует, растягивает удовольствие. Мы отрываемся друг от друга далеко не сразу и не так легко, как может показаться. Нам обоим мало, несмотря на то, что совсем недавно произошло между нами. Мы были близки, но я все еще чувствую желание Стаса в его обжигающем дыхании, во взгляде, которым он жадно ощупывает мое тело, во влажном поцелуе с мятным привкусом и в нетерпеливых руках, блуждающих по коже.

— Ты правда не злишься? — спрашиваю с надеждой.

— Конечно злюсь, женщина! — возмущается Стас. — Ты три года молчала и не искала меня, чтобы сообщить о ребенке. Почему, кстати, ты этого не сделала, раз забеременела даже после моей, действенной на все девяносто девять, таблетки?

— Потому что ты слишком сильно не хотел детей, а я желала стать мамой больше всего на свете.

Кажется, это именно то объяснение, которое ему нужно. Да я ведь действительно так думала. А еще боялась, что он отберет у меня Даню. Просто скажет, что такая как я ему не нужна и… будет воспитывать сына сам. Страшно и совсем нелогично, поэтому умалчиваю об этом, прекрасно зная, что Стас другой. Или же сильно изменился.

— Ну и куда же без “сильная, самодостаточная” и мое самое любимое “сама со всем справлюсь”.

— Не без этого, — отвечаю с улыбкой.

— Ладно, самодостаточная моя, поехали забирать ребенка от бабушки и знакомить нас друг с другом не как некого Стаса и Даню, а как отца с сыном.

Глава 41

Всю дорогу до дома мамы я нервничаю и тереблю подол платья в надежде успокоиться. Стас знает про Даню и хочет, чтобы я представила его сыну, как отца? Я вдыхаю поглубже и выхожу, стоит ему припарковаться у дома.

— Выглядишь так, будто я веду тебя на каторгу, а не прошу познакомить с сыном, — замечает Стас, когда мы выходим из автомобиля.

— Я волнуюсь.

Это и правда так. Всю дорогу я думала о том, как пройдет их встреча, как Стас возьмет сына на руки, прижмет к себе, обнимет. И как я скажу сыну, что это его папа. Впрочем, вряд ли он поймет.

— Напрасно, — он пожимает плечами. — Даня еще маленький, чтобы понять, а вот твои родители могут удивиться.

— Мама знает, — сообщаю ему. — Папа… может подозревать.

— Значит, сюрприз не удастся.

— Ты все еще на меня злишься?

Я не могу заметить его шутливо-напускной тон и то, что он тоже нервничает, хотя и пытается скрыть это за улыбкой.

— Так сильно заметно?

— Ты шутишь и это совсем тебе не свойственно.

— Прости, — признается, окончательно убеждая меня в том, что я верно расценила его состояние. — Я не могу поверить, что у меня растет сын. И что я не знал о нем.

— Прощения должна просить я, — аккуратно замечаю. — Я должна была сказать.

— Я бы хотел знать, — кивает Стас. — Даже если ты специально стимулировала организм, чтобы беременность наступила, я должен был знать о нем, это ведь… мой ребенок.

— Давай приедем в другой раз, — прошу его, пока мы не позвонили и не вошли внутрь.

— Сбежать от страха встречи с сыном, — он нервно выдыхает. — Ему два, а я вроде как взрослый.

— Я не предлагаю тебе сбегать, а… подумать.

— Я не собираюсь отказываться от воспитания Дани, — серьезно сообщает, воспринимая мои слова по-своему.

— Я не об этом.