Право на власть

– Это всем понятно, ты не отсюда, вырос и учился в Китае. Оботрешься, а я помогу.

– Как я понял, этот Шараф аль-Хаким Батини держит Персидский двор, где торгуют купцы из Персии.

– Верно. Караван приходит раз в год и через месяц возвращается обратно.

– Мне бы туда сходить, я по весне собираюсь в персидские земли.

– Это мы сделаем, невелика забота.

Что же, еще одна хорошая новость. Одно дело выискивать информацию в компьютере, поговорить с реальными персами – совсем иное.

Поднимаясь по лестнице, Норманн с интересом осматривался по сторонам. Разница с Любеком просто колоссальная. Если там голые стены крашены известью, то здесь прикрыты деревом, и не просто досками, а набран узор из плашек разных пород. Получилось некое подобие паркета из кусочков мореной березы различных оттенков, яблони, сосны и карельской березы. Второй этаж обшит липой, по которой мастерски вырезаны сюжеты из городской жизни. Прав был Максим, когда говорил о зачаточном состоянии абстрактного мышления. Резчик даже не пытался создать пространственную проекцию, фигурки людей и дома как бы налипают одна на другую. И с анатомией нелады, не соблюдены пропорции фигур, неестественные позы и полное отсутствие динамики.

– Заходи. – Михаил Симеонович без стука открыл дверь.

– Что-то ты, сын, загулял. Заждался тебя. Садись и ты, Михаил, устраивайся. На тебя опора, вишь Андрей наших порядков совсем не знает.

– Меня не учили новгородским традициям четырнадцатого века! – резко ответил Норманн. Но тут же спохватился и добавил: – Если счет годам вести от Рождества Христова.

– Летоисчисление ведут от основания мира! – назидательно поправил Федор Данилович.

– Но греки ведут календарь от Рождества, – не согласился Норманн.

– Нам греки с латинянами не указ. Мы живем на этой земле со дня сотворения мира, чтим законы отцов и счет годам ведем по их заветам.

– Непривычный для меня календарь, путаюсь.

– Потому и путаешься, что календарь неправильный. Вон магометане ведут правильный календарь.

– Никогда не слышал о таком.

– Их летоисчисление от хиджры, даты прихода Мухаммеда в Медину. А римский календарь никак не связан ни с Рождеством, ни с Пасхой.

– Зачем я тебе понадобился? – Норманн решил сменить тему.

– Одеть тебя надо, камзол да чулки хороши для Европы, а ты в Новгороде.

– Как скажешь. – Норманн решил не перечить по пустякам.

– Михаил, зови портного. А тебе, Андрей, следует бороду отрастить, негоже голым подбородком сверкать.

– Хорошо, – покладисто ответил Норманн. Все равно бриться нечем, а как сделать опасную бритву он не знал.

– Завтра с утра поедем к лучшим людям Новгорода. Ты наших обычаев не знаешь, сиди смирно, в разговоры не встревай.

– Кто такие «лучшие люди»?

– Ты забыл русский язык? Могу сказать по-немецки: Besten Menschen[15].

– Я хотел узнать, по какой причине они оказались в высшем разряде.

– Чудной ты, право. Даже путем спросить не можешь. Завтра навестим посадских бояр.

– Они сидят в особом здании?

– В Грановитую палату захотел? Нет, в палаты пойдем, мы по-свойски, без церемоний.

– Фуршет с городскими правителями? Круто! Все чиновники сидят в одном банкетном зале!

– В палатах своих сидят! Трудно мне говорить с тобой! В городе четыре посада, которыми управляют восемь бояр.

– Нам предстоит сделать восемь визитов?

Федор Данилович вцепился двумя руками в бороду и с минуту молча смотрел на своего сына, затем огорченно вздохнул и сказал:

– Андрюша, сынок, я, твой отец, боярин Людина посада. Мы поедем к моим друзьям, кои управляют Плотницким, Наревским и Словенским посадами.

– Новгородом управляют посадники?

– Городом управляет малое вече, для чего каждый конец выбирает двух бояр.

– Сколько всего в городе концов?

– Плотницкий, Словенский, Людин и Наревский. Я защищаю интересы Людина посада.

– Судя по названию, это жилой район.

– Верно мыслишь, купечество и торговый люд живут только там.

– А почему нет кузнечного посада?

– Ты о кузнецах? Есть еще Загородский конец, они за городской стеной, и своих посадников у них нет.

– Полное самоуправление, – усмехнулся Норманн.

– Хуже, самоуправство. Им никто не указ! Бронники и скобари сами себе хозяева, как и кожевенники с красильщиками.

– А что такое большое вече?

– То «золотые пояса», по восемь выборных бояр от каждого конца.

Начав объяснять устройство городского самоуправления, Федор Данилович быстро увлекся. Его менторский тон сменился на живую речь с описанием характеров бояр, их сильных и слабых сторон. В конечном итоге, рассказ о Новгороде перешел в обычную беседу, где перемывают косточки и пересказывают последние сплетни. С той лишь разницей, что Норманн выступал в роли заинтересованного слушателя. А как же иначе? Волей-неволей он привязан к Новгороду, его жизнь и благополучие напрямую зависят от благосклонности этих самых посадских бояр.

Когда Норманн проснулся, новая одежда уже находилась в спальне. Слуги развесили кафтаны на специальные стойки с плечиками, шаровары разложили на сундуках, у стены стройным рядом стояли короткие юфтевые сапоги.