Право на возвращение

Его поиски начинались теперь днем, после того как он получал еду. То, что ему приходилось спать по утрам, было не столько его выбором, сколько необходимостью. Денег на завтрак у него не было, а заниматься поисками на голодный желудок было совершенно невозможно. Но сон выручал его; сон спасал от голода, а сновидения дарили встречи с малышом.

Накануне вечером он впервые залез в мусорный бачок — и не испытал никаких особенных ощущений, хотя в этой акции можно было усмотреть нечто символическое. Ничего особенного: девочка выбросила закрытый пластиковый стакан из «Макдоналдса» — почти полный, что за бессмысленная расточительность! А Брам случайно оказался возле бачка, и стакан достался ему. Это был спрайт или севен-ап. Довольный собой, он отошел в сторону, к спортивному магазину.

Набережная предлагала развлечения, удовольствия, иногда даже шоу. Каждый вечер тысячи туристов собирались в той ее части, что была отведена пешеходам, чтобы прогуляться вдоль витрин, мимо уличных певцов и актеров: в одной руке — коробка попкорна, в другой — закрытый стакан с соломинкой, а в нем кола или купленный в «Старбакс»[33] кофе. Перед кино томятся в очереди возбужденные подростки, бредящие очередным боевиком, на террасах ресторанов ловко лавируют меж столиками, где расселись солидные семейства и юные любовники, официантки в коротких юбочках, на огромных тяжелых подносах — еда и питье, и везде — музыканты, фокусники и певцы, некоторые даже талантливы, большинство — отвратительны, и все убеждены, что вот-вот встретят известного импресарио, который их оценит. Здесь Брам не чувствовал себя одиноким. Иногда, устав бродить, он присаживался на одну из железных скамеек, расставленных вдоль набережной. Чаще всего на скамейки садились бездомные, ожидавшие наступления полуночи, когда полиция перестает гонять тех, кто на них улегся. На землю Брам не садился никогда. Это было место безумных бродяг, потерявших надежду, отчаявшихся. Они садились на бетонную мостовую, выставив перед собой кусок картона, на котором было накарябано неверной рукой: ГОЛОДЕН. ДАЙТЕ ПОЕСТЬ; или: ВЕТЕРАН ВОЙНЫ. СРАЖАЛСЯ ЗА ОТЕЧЕСТВО. ОБНИЩАЛ; или: ГОТОВ РАБОТАТЬ ЗА КОРМЕЖКУ.

Проливной дождь застиг его вместе с двумястами пятнадцатью прохожими — он подсчитал их! — и Брам накинул желтый нейлоновый плащ. Капюшон плаща скрывал лицо, и Брам чувствовал себя в безопасности. Через двадцать семь минут он оказался перед грязно-белым грузовиком с длинным кузовом. Грузовик стоял у пальмовой рощи, поднятая боковая стенка кузова образовывала навес над прилавком. Из трубы над навесом шел дым. Пятеро быстрых, вспотевших от усердия латиносов, маленьких, плечистых, похожих друг на друга (без сомнения, родственники) готовили, а двое белых американцев лет под пятьдесят, на вид добродушных и вежливых, раскладывали еду по пластиковым тарелкам. Сегодня давали пюре, вареную морковь и на выбор: сою или мясо. Вчера — жареную картошку, брокколи и рыбу (или сою). И всегда — бутылку воды.

— Мясо или вегетарианское?

— Вегетарианское, — ответил Брам.

Никто не спрашивал документов.

Заслоняя свою тарелку от дождя, Брам поспешил под сень пальм — он хотел есть в одиночестве; несмотря ни на что, он считал существенной разницу между собой и бродягами-профессионалами. Одноразовые приборы, тонкие и легкие, оказались довольно прочными. Дождь превращал еду в водянистую массу, но он считал, что еда нужна, чтобы насытиться. Вкус не имеет значения. Ему нужен был план: как добыть денег. Нужна была работа, чтобы за несколько недель накопить достаточно денег для своей миссии.

— Профессор Маннхайм?

Брам, поглощенный едой и планами на будущее, не заметил, как он подошел. Крупный, спортивный мужчина среднего возраста. Мускулистая шея, большие руки. Седые волосы коротко острижены, темно-синий спортивный костюм из чего-то блестящего, вроде шелка. И зонт громадного размера, вроде тех, что ставят на террасах. На ногах — белые спортивные туфли со свежими пятнами грязи.

— Как вы сказали? — изумился Брам.

— Профессор Маннхайм — разрешите мне представиться? Меня зовут Стивен Прессер. Я дед той девочки, что вы спасли на прошлой неделе.

Чего хочет от него этот человек? У него так много дел, столько всего надо обдумать, и исполнение миссии прервалось шесть дней назад. Этого он не мог себе позволить. Он не может так поступить с Бенни.

— Я… я не тот человек, я другой, вы ошиблись.

— Я нашел вас благодаря камерам, которые поставлены возле банка. На всех перекрестках города теперь, после теракта в Сиэтле, стоят полицейские камеры. Я нанял людей, чтобы они нашли вас. Вот как я сюда попал.

Брам затряс головой. Он вовсе не хотел, чтобы его узнали. Он не желал уклоняться от ответственности, он занят восстановлением порядка вещей и прекратить свою работу сможет только тогда, когда она будет завершена, неужели неясно? Он произвел расчеты и вышел на след Бенни. Его формула, должно быть, потрясет даже Хартога. Она говорит сама за себя. 22.8.2008. Это должно быть сразу видно. Как только увидишь — все встанет на свои места.