Право на возвращение

Брам мгновенно повернулся и побежал прочь. Он понятия не имел, что происходит позади, и не оглядывался, чтобы не потерять ни секунды преимущества; у него был единственный выход: свернуть на полной скорости в поперечную улицу и, может быть, — нырнуть в чей-то двор и поискать там укрытия.

Но тут он выронил тетрадку.

Она выскользнула из руки, отлетела в сторону, упала и раскрылась. И ему пришлось вернуться за тем единственным, что еще привязывало его к жизни: за методом, следуя которому он сможет найти Бенни.

Брам повернул назад, и двое парней, мчавшихся за ним, схватили его, едва он нагнулся, чтобы спасти тетрадь.

— Профессор, — сказал один, — профессор, не бойтесь, мы не причиним вам вреда.

Они выглядели более усталыми, чем он, что и неудивительно. Выполняя свою миссию, Брам сделался одним из лучших бегунов на длинные дистанции в этой стране. Он прижал тетрадь к груди, ожидая противодействия со стороны парней, но те спокойно стояли рядом, пока не подошел, мягко ступая по тротуару, их хозяин — дорогие башмаки, костюм, белоснежная рубашка с расстегнутым воротом; запонки сверкают на солнце.

Тетрадка немного помялась, но Брам с облегчением убедился, что все листы на месте. Он разгладил ее и посмотрел на стоявшего перед ним человека.

— Профессор Маннхайм, — начал тот, протягивая Браму руку. — Вы меня помните? Я — Стивен Прессер.

Брам внимательно глядел на Прессера, пытаясь понять, чего ждать от него на этот раз, потом сказал:

— Та банковская карточка — она не моя.

— Как раз благодаря карточке я вас и разыскал. Вы утверждаете, что она не ваша, но я хотел бы еще раз попытаться отблагодарить вас за то, что вы для меня сделали.

— Я ничего не делал.

— У меня есть копии записей, сделанных камерами банка. Вне всякого сомнения, это вы. Вы можете гордиться своим поступком.

— Мне нечем гордиться, я ничего не сделал.

— Могу ли я чем-то помочь вам?

— У меня много работы, оставьте меня в покое.

— Могу ли я помочь в вашей работе?

— Нет.

— Я сделал больше денег, чем смогу потратить за всю свою жизнь. Я буду рад помочь вам, если вы скажете, чем.

— Ничем. Я спешу, у меня работа не сделана.

Брам хотел обойти этого Прессера, но тот взял его за плечо своей стальной рукой — не больно, но так крепко, что Брам даже не попытался вырваться.

— Подарите мне полчаса своего времени, — сказал Прессер, — всего полчаса. Может быть, мне удастся чем-то помочь вам. Если вам не понравится то, что я предлагаю, вы сможете уйти.

4

Такого шикарного автомобиля Брам никогда не видел. Внутри — шесть серых кожаных кресел; два впереди, а те четыре, что сзади, поставлены лицом друг к другу. Брам уселся спиной к Прессеровым бодигардам, занявшим передние места, и погладил кожаные подлокотники своего кресла, наслаждаясь чудесным запахом, какой бывает только внутри совершенно новой машины, и размышляя о том, верный ли выбор он сделал. Этот день оказался необычайно важным, Брам чувствовал это с утра, проснувшись после ночи, не принесшей, к его изумлению, ни одного сновидения. А он позволяет себе тратить драгоценные минуты, слушая соблазнительные речи этого типа. Неужели ему не хватит сил, чтобы продолжать поиски? Он может добиться успеха, только если будет предъявлять к себе высочайшие требования, полностью отдастся делу, не будет о себе заботиться; а он позволил кому-то прервать свой путь, завлечь себя в мягкое кресло автомобиля, где тихонько посвистывающий кондиционер гоняет прохладный воздух. Это не должно занять слишком много времени. Но собьет его с толку, ослабит — и совершенно ясно, кто от этого пострадает.

Автомобиль тронулся с места. Почувствовать его движение было почти невозможно — даже на разбитых дорогах Уоттса.

— У меня совсем нет времени, — напомнил Брам.

— Это не продлится долго, — отозвался Прессер. Он откинул верхнюю часть широкой консоли между двумя креслами. Там оказался маленький холодильник. — Могу я предложить вам выпить чего-нибудь?

— Воды.

Прессер протянул ему бутылочку минералки. Брам поднял ее повыше, чтобы проверить, не повреждено ли кольцо, запирающее крышечку. Потом исследовал саму крышечку на предмет наличия проколов: мало ли как мог неизвестный наркотик попасть внутрь. Но ничего подозрительного не разглядел.

Он чувствовал, что Прессер изумленно смотрит на него. Но Брама совершенно не интересовало, что этот тип думает о его подозрениях, он открутил крышечку и глотнул воды. День был жаркий. Потом спросил:

— Куда вы меня везете?

— Ко мне в контору. В Санта-Монику.

— Пятая улица, — отметил Брам.

— Если хотите, сможете там переодеться. Я позволил себе кое-что купить для вас. Ничего особенного. Я подумал, что вы… что вам, может быть, захочется переодеться во что-то другое.

— Мне ничего не нужно.

Он вспомнил фильм — или это была книга? — в которой беглец получает в подарок куртку, посылающую сигналы о его местонахождении: в ее шов, оказывается, был вмонтирован передатчик. Интересно, слыхал ли об этом Прессер?

— Я поддерживаю Израиль, — сказал между тем Прессер.

Что он хочет этим сказать? Неужели они знают, что он — гражданин Израиля?