Право на выбор (СИ)

Я ожидаю какой угодно вопрос, но только не этот. Вернуться? Вернуться… туда?..

Я смотрю в темноту и не вижу даже её.

...

Серое, блеклое нечто смотрит из-за стекла. Разевает пасть и пускает пузыри.

— Куда ты смотришь?

Нечто разбухает, превращаясь в огромный шар слизи и гари… оно глотает солнце и глотает небо.

— Прекрати! Ты ребенка пугаешь!..

…

— Извините, но в вашем случае… только стойкая ремиссия… и то, шансы… вы понимаете…

Сложенные ладони на столе — крылья мертвой птицы. Окна дребезжат — выйди, выйди, выйди, выйди…

…

Искаженное лицо перед моим плывет и дрожит в меняющемся мареве. Я устала. Как же я устала… Окна все дребезжат, невыносимо громко… их звон рубит барабанные перепонки на куски… они лопнут… они лопаются… на щеках и шее — кровь сворачивается узлами…

— Что ты творишь… что ты творишь, ты можешь мне объяснить?.. Ты соображаешь вообще, хоть чуточку… или у тебя каша вместо мозгов? Может, мне снова сдать тебя в больницу? Хочешь в больницу?

Полыхает перед глазами — огонь или солнце?.. Дребезжание окон превращается в один непрерывный гул.

Простите... простите меня, пожалуйста... простите... прости... мама...

...

— Таня? Ты в порядке...

— Да... Нет. Я не хочу... туда возвращаться...

— А… твоя семья?..

— Нет у меня семьи… той… нет уже…

Мар обнимает меня — я лежу у него на груди, когда успел?..

— Значит, будет новая.

Больше он ничего не говорит, и это хорошо, и это правильно… зачем говорить что-то…

… когда достаточно уже сказанного…

3-2

Следующим утром на осмотре врач остается доволен и отпускает нас домой. Я волнуюсь страшно — как Мар по такой жаре дойдет? — но тур смотрит на меня почти с осуждением, моя тревога обижает его: как это я не верю в его силу и крепость? Я верю, верю конечно… просто теперь я верю еще и своим глазам.

Но домой мы действительно добираемся без происшествий.

Я вызываюсь помочь с приготовлением обеда — надо же понемногу втягиваться в домашние дела — и с удивлением не наблюдаю никаких существенных различий с принципами земной кухни. Отличаются лишь названия, а так это те же коренья, зелень, мясо и фрукты… Готовят на Тавросе быстро и просто, не сильно заморачиваясь с видом выходного продукта, главное, чтобы вкусно и сытно. Такими темпами я вполне смогу взять эту обязанность на себя полностью.

Когда с обедом покончено, я осторожно спрашиваю:

— Мар… мне говорили про регистрацию круга…

Он на мгновение застывает, а потом сухо спрашивает:

— Кто говорил?

— ... Раш'ар.

— Что еще он тебе говорил?

— Он рассказал про Шер-аланах… про Зов крови объяснил…

— Шерхов сын…

— Что-то не так?

— Просто... я сам хотел...

Он замолкает на какое-то время, напряженно хмурится, глядя перед собой…

— И что... что ты думаешь об этом? — вопрос дается ему тяжело, он повисает между нами в воздухе, я была к нему готова, но почему-то теряюсь, паникую от собственной заминки, он же сейчас надумает себе что-то, отвернется, замкнется в себе и тогда...

Мар не отворачивается — он ждет.

— Я... — выходит почему-то хрипло. — Мне очень жаль, что я стала причиной такой ужасной боли для тебя. Мне жаль, что ты постадал из-за меня. Мне больно видеть... и знать... как ты страдал и продолжаешь страдать...

Вряд ли это те самые слова... слова, которые должно сейчас говорить, но что еще сказать, когда мне действительно больно... так больно, что в груди все скручивается, сворачивается узлом... что он скажет? Как он это поймет?.. Решит теперь, что мне все это не нужно, что он мне...

— Оно того стоило. Каждая минута... стоила того.

Я поднимаю голову — Мар улыбается. Безрадостно, но с такой нежностью, что узел внутри становится огнецветом.

— Правда?.. — ведь это слишком, слишком хорошо, чтобы быть...

— Правда.

Он протягивает руку, я берусь за нее, позволяя притянуть к груди — слишком волнующий и от того беззвучный вопрос, на который мы оба знаем ответ.

...

— Насчет регистрации круга... уверена, что готова к этому?