Право на жизнь

К гроршам Воракиса, тот уже не сможет дать отпор — Ронард не пожалел единственную свою искру Света Изначального, пустил по сердцевине белого клинка. Это человеку она способна остановить кровь и даже затянуть нанесенную рану, а для нежити — мгновенная смерть.

Обнял дрожащую фигурку за плечи, но даже сдвинуть не смог — вцепилась в кресло отчаянно, сопротивляясь, ловя предсмертные хрипы.

— Ардина, все! Все кончено! Тебя сейчас отпустит, посмотри на меня, ну же!

— Вы не понимаете… — Ардину бьет крупная дрожь. — Он же убьет вас… всех вас убьет…

Поворачивается наконец, но взгляд не туманный, как оно обычно при ментальном воздействии бывает, — ясный, осмысленный. И панический ужас в глазах. Не от присутствия вампира — от его смерти.

— Он уже мертв, Ардина! Все, все закончилось, — прижимает к себе крепко, не давая вырваться.

— Убьет… всех, — уже еле шепчет, впадая в оцепенение. — Только Воракис мог… а Вы его убили… зачем… он бы ничего мне… зачем…

Несет полный бред, бормочет бессвязно, это от шока. Но от последних слов вдруг не по себе стало. Обратно во дворец, все потом! Сначала к лекарям и не дай боги… Иначе одной смерти вампиру будет мало. По всей Империи не будут знать другой работы некроманты, чем поднимать труп мерзкой твари вновь и вновь.

— Нервическая апатия, — шепчет еле слышно лекарь. — Своя, никакого постороннего воздействия ни на разум, ни на тело, в третий раз говорю Вам… В таком состоянии только одно лекарство. Так что если позволите… просто снотворное… А уж все разговоры — завтра, завтра…

Что-то выпиваю и проваливаюсь в долгий пустой сон. По пробуждении темно, лишь узкий лучик света из-под закрытой двери. Талья не торопится будить, хотя до этого с первым же шорохом возникала. Греттен своим теплом так бедро нагрел, выпутываюсь из одеяла, но манс отодвигаться тоже не торопится. Эй, чудище, ты чего там пригрелся? Ну, раз не убегаешь, сам виноват, что сейчас тискать будут. Только вместо жесткой шерстки нащупала рядом другое… У меня тут совсем не манс в кровати!

Чуть не подпрыгнула на месте, а тело уже зашевелилось, зевнуло и буднично так:

— Доброе утро. Завтрак?

— Мекса?!… О боги-многие, это ты? Что ты здесь делаешь?

Ночными рубашками, судя по тому, что я нащупала, гордая унвартка пренебрегала.

— Я. Сплю.

— Но… почему?..

— Не поделили, кто присматривать будет. Анхельм астарха хотел звать. Скандалом грозил. Шентия орал, что плевал на приличия. Выгнала обоих. Сама присмотрю. Согласились. Хорошая кровать. Большая.

— А…

— Говорить будем. И завтрак.

Лица Мексы я в темноте не видела, но по тону поняла, что теперь не отвертеться. Пора все рассказать.

Умылась, оделась, в гостиной уже накрыт стол и меня ждут. Мекса с Греттеном невозмутимо поедают свой завтрак. В кресле нахмуренный Анхельм, тарабанит пальцами по подлокотнику. При виде меня вскочил, подошел, порывисто обнял.

— Ты как? — с тревогой заглядывает в глаза.

Переживал, по лицу видно. А меня накрывает невыносимый стыд за то, что заставила друзей волноваться. Я не знаю, что им известно о вчерашнем вечере, рассказал ли Шентия о том, где и с кем меня обнаружил, почему я засыпала в присутствии лекаря. Но даже если и нет, одно то, что я пропала на весь вечер, не предупредив их, по меньшей мере, некрасиво с моей стороны.

— Я в порядке, Хельме. Прости. Мне так много нужно вам объяснить…

— Завтрак, — отходит от окна прежде не замеченный мною Шентия. — Потом все разговоры.

Не смею поднять на него глаза. В присутствии его светлости разговор будет намного тяжелее. Как бы я хотела сейчас укрыться на его груди, и чтобы ни о чем не спрашивал, и чтобы не было вчерашнего… Но, думаю, он сам прекрасно понял, что Воракис не похищал меня вчера. И слова лекаря помню, несколько раз повторил, что я не под чужим воздействием, а в своем уме и полном здравии. А, значит, за свою выходку придется объясняться. И это ему, кто уже однажды спас от алчущего крови упыря… Поймет ли, сумеет простить?

Вот бы подошел сейчас, обнял как Хельме, заглянул в глаза… Не станет. Ни при друзьях, что ни о чем не подозревают, ни в этой ситуации, где в воздухе одни вопросы. Да и есть ли это «мы», если бы даже не случился этот вчерашний жуткий вечер? Наедине это одно, но сколько в мире девиц уже обманулось такой тайной связью?..

Опять сомнения, неуверенность. Неужели любовь всегда такая? И миллиона поцелуев мало, чтоб обрести покой. Но что за мысли снова в такую неподходящую минуту…

— Мы будем здесь… все вместе?.. — неуверенно обращаюсь к его светлости.

— Произошедшее вчера — внутреннее дело Империи и вопрос безопасности гостей, и я бы предпочел решать его лично. Но твой… триангл… настоял на присутствии. И весьма убедительно.

Анхельм вскинулся, Мекса кивнула.

Медленно ковыряюсь в безвкусном омлете, кусок в горло не лезет. Шентия напротив, друзья по бокам. Все трое молча ждут. Уфф. Так больше нельзя. Решительно отодвигаю тарелку. Его светлость словно только этого и ждал.

— Ардина, как ты вчера оказалась в доме Воракиса?