Право на жизнь (СИ)

Болтовня утомляла Йорка. Но прерывать раненого я не спешила. Жара и монотонная дорога навевали уныние даже на меня, хотя я в любой момент могла одолжить у сопровождающих лошадь или пройтись пешком. А спелёнатый, точно кукла, человек не был способен толком пошевелиться.

— Да уж, отличная вышла шутка. В итоге мы оба не оправдали ожиданий. А ведь мог бы сейчас дремать в бархатном кресле, покрикивая на нерасторопных помощников, по вторникам и четвергам посещать деловые обеды местного начальства, по средам и субботам — любовниц, а в воскресенье выгуливать на званых приемах опостылевшую еще до брачной церемонии жену.

— Жалеете?

— О чём? Что не потратил кучу лет, прежде чем понять, что жизнь слита в выгребную яму? Нет. Но мы так и не помирились. Представляю, как матушка злорадствовала бы, увидев меня сейчас, — в тусклых больных глазах отразилось выжженное солнцем небо. — Отсутствие смысла убивает, эсса… а еще бесполезность. Угроза не устранена. Главный бой впереди, и я привык работать, а не изображать полено.

— Что они искали? — снова вмешался Крис.

— Ключ.

— Тот древний артефакт, который вы забрали из Подковка? — уточнил рыжик. — Неужели он так важен?

Оказывается, в отдельные тайны везде сующего нос карателя не посвящали. Йорк, а вслед за ним и друг, посмотрели на меня. Но почему-то вместо злорадства, что в кои-то веки я оказалась более осведомлена, чем Крис, я почувствовала смущение.

— Понимаешь… это…

Пальцы непроизвольно принялись теребить отцовский перстень. Молчать о такой ерунде после того, как я разоткровенничалась про Гайю, глупо. Ладно, не ерунде. Но судя по всему, Крис пользуется доверием Альтэссы, а значит, сестра не сильно рассердится, если я поведаю другу самый страшный секрет Пределов. Покая придумывала, как начать долгую и мутную историю про битвы Древних, Ключ и Завет, рыжика неожиданно заинтересовало кое-что другое.

— Ланка, дай-ка мне твою игрушку.

Я спешно, радуясь перемене темы, протянула украшение. Крис задумчиво поднял его к глазам. Покрутил. Провел подушечкой пальца по внутренней стороне.

— «Ж», «О», «Ф». Жозеф? Тут шифр, — пояснил Крис, после нового короткого осмотра возвращая мне перстень. — Кроме имени ничего нет. Похоже, важное, раз Котофей рискнул сообщить его нам. Но кому оно может принадлежать?

— Возможно, одному из старших членов Братства, — неохотно признал напрягшийся Йорк. Замолчал, не вдаваясь в пояснения, то ли утомившись долгой беседой, то ли, скорее, что-то обдумывая. — Эсса, вы можете передать послание? Не обязательно лично, меня устроит любой гонец, в чьей надежности вы уверены. Я объясню, кого надо найти и что сказать.

— Хорошо.

Крис понятливо спрыгнул, отправившись договориться с Харилом, чтобы он выделил одного из подчиненных ему алых.

— Благодарю, — Йорк закрыл глаза, на этот раз и впрямь собираясь отдохнуть. Сонно пробормотал. — Похоже, мир сошел с ума, если охотник начал доверять драконам больше, чем людям.

Оставшись в мнимом одиночестве, я снова взялась за перстень. Какой шанс, что украшение попадет ко мне в руки, а не потеряется или станет добычей мародером? Что рядом окажется кто-то, способный прочитать спрятанный в царапинах шифр? Что егерь вообще выживет и поймет послание? Один к тысячи? К ста тысячам? Меньше?

Какой шанс, что среди миллиона смертей существует единственный путь, где никто не погибнет?

«Надейся на чудо!»

Иногда действительно приходится уповать на чудо. Потому что иначе остается сложить лапки и сдаться.

***

Перед командирским шатром я непроизвольно остановилась, собираясь с духом. Ей-же-ей, проще войти в клетку с крикунами. Но Харатэль, несомненно, уже доложили о присоединении отряда Харила к основному крылу и, соответственно, моем прибытии в ставку. Сколько бы я не мялась у порога, разговора не избежать, а значит, и оттягивать нет смысла. Смелее, эсса, минута позора и… ты рискуешь отправиться на длительный отдых в казематы Южного Храма, может быть, даже в ту камеру, где, по твоему приказу, заперли Рика.

Не глупи. Порталы не работают, а значит, и до Храма неразумно долго добираться, поэтому максимум, на что можно рассчитывать, тюрьма в ближайшем городе, если вообще не грубо сколоченная клетка в обозе. Подбодрила сама себя, ничего не скажешь.

За спиной шумело и гудело, располагаясь на ночлег, войско. Распрягали и чистили лошадей. Шли к реке за водой. Зажигали костры в сгущающих сумерках, и тысячи теплых «звезд» рассыпались по окрестным лугам и холмам, превращая их в отражение ночного неба. У сиреневого горизонта, отблеском закатного солнца, горел красным золотом купол древнего храма — зловещее колдовское око, выискивающее жертву. Последнее являлось причудой разыгравшегося воображения: до Гайи еще слишком далеко, чтобы ее можно было увидеть невооруженным глазом.

Отбросив сомнения вместе с закрывающим вход пологом, я прошла внутрь и, мельком заметив сидящую подле Повелительницы белую кошку, преклонила колено.

— Al’iav’el’, Haratel’ al't tel' Ra. Laanara tia Lankarra e’ssa ‘est r'essembl'e e marant’e slav’e tel’ Ra.[1]