Право последней ночи

— В общем, будете делать то, что я велю, ясно? — подытожил он и снова налил себе водки.

Закусив груздем, Ванька тряхнул головой, отгоняя наваливающийся сон. От медленно остывающей печки шло уютное тепло, от которого хотелось свернуться калачиком прямо на полу и заснуть. На мгновение Ванька подумал: в словах Алексея есть свой резон. Какое им, по сути, до него дело? Можно договориться и устроиться на боковую. Все равно раньше утра никто никуда не пойдет.

«Нет, — шепнул ему внутренний голос. — Как только ты уснешь, они отнимут оружие и убьют тебя. А не убьют, так сдадут ментам. И еще скажут, что угрожал. А это срок, и срок похлеще, чем за побег и нападение на беззащитного инженеришку».

Ванька вспомнил: по выходным им разрешалось смотреть в казарме телевизор хоть весь день. В будни — только вечером, с семи часов, согласно дурацким правилам, установленным неизвестно кем. А когда смотреть было совсем нечего, сержант запускал диск со старыми советскими комедиями: «Кавказской пленницей», «Полосатым рейсом», «Джентльменами удачи». В последнем фильме герой по кличке Косой пояснял другому, со смешным именем Василий Алибабаевич, сколько тот получит, если их повяжут.

«Год у него был. Три за побег, пять за детсад», — ухмылялся Косой. И сконфуженный Василий Алибабаевич снова садился на скамейку.

В активе Ваньки не было ограбления детсада. У него, помимо побега с оружием, имелись захват автомобиля и угрозы водителю, и теперь к этому «кое-чему» добавлялся новый эпизод. В голове закопошилась трусливая, паническая мысль: как было бы замечательно все бросить и помчаться домой, к маме, уткнуться ей в плечо и рассказать о своих бедах, а уж она-то нашла бы выход. Почувствовав, как скривились в плаксивой гримасе губы, Ванька нахмурился, протянул руку к бутылке и отхлебнул прямо из горлышка. Водка обожгла горло. Ванька выпучил глаза, закашлялся и торопливо стал запихивать в рот разломанные грибы. Отдышавшись, он поднялся, бросив на Алексея дурной взгляд.

— Эй, ты чего это хочешь делать? — всполошился тот.

Ванька глумливо усмехнулся.

— Очкуешь? Не боись, мужик, отлить мне надо.

— Туалет во дворе.

— Да ну? Может, мне вообще до ворот прогуляться, чтобы вы тут своими делами занялись, а? И обратно не торопиться? А может, лучше пойти и сдохнуть там, на улице?

— Как бы это было замечательно, — пробормотала Ольга тихо, но Ванька ее услышал и сделал в памяти зарубку непременно поквитаться за столь неосторожные слова. Покрутившись на кухне, заглянув под умывальник и обнаружив отсутствие помойного ведра, он, недолго думая, открыл подпол и, расстегнув штаны, вытащил свое хозяйство наружу.

— Пардон, мадам, — икнул он и рассмеялся.

Ольга отвернулась и скривилась от отвращения, когда тугая струя ударила в ступени деревянной лестницы и покатилась вниз с веселеньким журчанием. Все еще ухмыляясь, Ванька стряхнул последнюю каплю и стал застегивать штаны, чему ужасно мешал автомат. Положив его на стол, Ванька стал теребить непослушную, не подходящую по размеру пуговицу на форменных штанах, пришитую вместо давно оторванной.

В этот момент Алексей прыгнул.

Время, и без того притормаживающее, двигающее стрелки с пробуксовками, вовсе остановилось. Предметы и звуки застыли, словно мухи в янтаре. Вокруг воцарилась неподвижная, пугающая тишина, плотная, как пудинг.

С перекошенным от страха ртом Ванька смотрел, как на него летит Алексей, тяжелый и опасный, словно дикий буйвол. Смотрел и не мог пошевелиться, оглушенный паникой, с замершими у ширинки руками. И не было в его пустой голове никакой мысли, кроме той, что сейчас ему придет полная кабзда, и все потому, что он невовремя решил отлить. И родной «калашников» лежит в спасительной близости, только руку протяни, а руки, деревянные, непослушные, не тянутся. Ванька с шумом выдохнул, губы плаксиво скривились.

А потом Алексей споткнулся о разбросанный по полу хлам, врезался плечом в дверь, и замахал руками, пытаясь удержаться на ногах.

Время тут же вернулось в привычный ритм, разрывая скопившийся вакуум в клочья. Заорав, Ванька схватил со стола автомат и, не глядя, нажал на курок, отправив пули в полет смертельным веером по кривой дуге. Он еще успел подумать, что, вероятно, не загнал патрон в ствол, а может, и вовсе не снял автомат с предохранителя, но, когда смертельная машинка затарахтела в руках, понял, что сейчас произойдет что-то ужасное. И ему из этого кошмара не выбраться никогда.

Пум-пум-пум-пум…

Брызнуло осколками оконное стекло, и оттуда моментально повеяло холодом. Холодильник отозвался жестяными ударами, когда пули, высекая искры, пробили его насквозь. Алексей ахнул и тяжело упал на живот, а Ванька все давил на курок. Пули летели в потолок, перерубив бесполезный электрический провод, выбивая щепки из деревянных полатей, и звук был глухим, словно за досками начинался глубокий космос, в котором нет ничего, кроме пустоты и бессмысленных звезд.

Пум-пум-пум…