Право последней ночи

Вьюга вроде бы выла уже не так ожесточенно, да и ночь посерела, отступая к западу, если можно было верить слабенькому проблеску в заиндевевших окнах, а это означало, что сейчас девятый час утра и этот кошмар скоро должен закончиться, если повезет.

— Выпусти его, — тихо сказала Ольга. — Пожалуйста.

Она так и не поднялась с пола, сидя в углу у холодильника, поджав острые колени к подбородку. В полумраке в ее испуганных глазищах отражался мерцающий огонек свечи, придавая худому лицу потустороннюю мрачность. Ванька бегло глянул на нее, однако не только не открыл погреб, но даже вставил в скобу алюминиевую вилку. Со своего места Ольга видела, что крышка погреба едва заметно дрогнула, а потом, наткнувшись на преграду, легла на место.

— Послушай, ну что мы тебе сделали? — всхлипнула она. — Выпусти его. Мы вообще уйдем отсюда, если хочешь.

— Заткнись, — грубо сказал Ванька, уселся за стол, налил водки и выпил, морщась и кашляя. Грибов в миске не осталось, а вытаскивать их из початой банки было некогда. Чтобы заглушить водочный вкус, Ванька торопливо вытащил из банки прямо пальцами кусок холодной тушенки и засунул в рот.

На вкус она была как мыло, гадость страшная.

— Фаф фуфуф фифа? — спросил он с полным ртом.

Ольга неопределенно покрутила головой и нахмурила брови.

— Что?

— Вас будут искать? — спросил Ванька, глотая тушенку. Выпитая водка уже «забирала», приглаживая вздыбленные адреналином нервы.

Теперь она поняла и торопливо закивала, чему Ванька абсолютно не поверил и даже фыркнул.

— Кто это вас искать будет, если вы сюда пешком пришли, а машина фиг знает где?

— Мы СМС отправили, — пояснила она. Ванька недоверчиво покосился на мертвый мобильный, и Ольга быстро добавила: — Он еще работал. Мы тогда даже этот дом не нашли, торчали на улице, отправили сообщение, а потом телефон сдох.

— Кому отправили? — строго спросил Ванька, и даже мобильный в руки взял, надеясь, что она все-таки врет, телефон чудесным образом оживет, и в списке исходящих сообщений не будет ничего.

— Мы рассылку сделали, — ответила Ольга, как ему показалось, безжалостно. — Кто-нибудь все равно приедет. Машину найдут, и нас тоже.

— Не факт, — парировал Ванька и значительно погладил автомат. — Тут такое дело… Могут и не найти. А гостей я встречу.

Теперь он сам себе казался мужественным и крутым. А что? Мужика обезвредил в два счета и даже слегка подранил, а сейчас вон с его бабой разговоры ведет, хотя уже заранее понятно, чем это кончится. Баба расклеится, начнет нюни распускать, а он, весь из себя суперменистый, «снизойдет и пожалеет». Ванька такие вещи сто раз в кино видел. Скоро эта аппетитная бабенка с глазами олененка Бэмби будет умолять его о пощаде и сделает все, что он велит.

Подумав о том, что бы он хотел сотворить сейчас, Ванька почувствовал в штанах некое шевеление. Налив еще водки, он торопливо выпил, но даже закусывать не стал. Погладив автомат по цевью, Ванька вкрадчиво произнес:

— Тут, сладенькая, все от меня зависит: отыщут вас ваши дружбаны или меня найдут. А может, вообще никого. Еще от меня зависит, в каком состоянии вас найдут. Поняла?

Ольга не ответила, смотря на него немигающим взором, от которого в штанах не просто шевелилось — пульсировало и бухало набатом, но этот манящий взгляд одновременно и пугал. Ваньке до смерти хотелось, чтобы она, как в американских фильмах, сама поползла к нему навстречу и начала споро орудовать руками в районе ширинки, облизывая губы и постреливая снизу вверх блудливыми глазами.

Но в этом фильме героиня оказалась на удивление бестолковой. Сидя в своем углу, она даже не думала ничего предпринимать, словно не догадывалась, от кого сейчас зависит спасение ее жизни и жизни придурка-мужа, посаженного под замок, только глазами хлопала.

Тьфу, дура!

Ванька поднялся и сладко потянулся, расправляя плечи. Он подумал, что надо бы Ольге немного помочь определиться с выбором, и оттого многозначительно положил ладонь на выпирающий бугорок под ширинкой.

— Ну, так что скажешь? — глумливо осведомился он.

— Что я должна сказать?

— Сказать? Ничего.

— Чего ты от меня хочешь?

— А ты подумай. Я вообще-то в армии служил, баб давно не видел и уж тем более не щупал. Хочешь отсюда выбраться живой? Хочешь, а?

Ольга скупо кивнула, не сводя взгляд с его штанов.

— А мужика своего хочешь живым увидеть?

Тот же кивок, но теперь ее глаза вдруг сощурились и посмотрели ему в лицо, словно сквозь прицел, и не проглядывалось в них никакой киношной страсти, лишь презрение, страх и ненависть. Но Ваньке, подогретому водкой, было уже все равно.

— А раз хочешь, то должна постараться это заслужить. Будешь послушной девочкой? — спросил он, старательно копируя слова какого-то злодея из зарубежного триллера.

Пауза была осязаемой. От нее даже воздух застыл и высох, как в пустыне. Ванька ждал, что сейчас она наконец-то скажет то, что обычно говорят в таких случаях, и даже ухмыльнулся самодовольно. Но слов покорности не услышал. Вместо этого Ольга спросила будничным и совершенно не романтичным тоном:

— Как тебя зовут?

От неожиданности он икнул, а потом неуверенно ответил: