Право Рима. Марк Флавий

Смертных людей, ибо всем военным делом жестоким

Ведает Марс всеоружный, который так часто, сражённый

Вечною раной любви, на твоё склоняется лоно;

Снизу глядя на тебя, запрокинувши стройную шею,

Жадные взоры свои насыщает любовью, богиня,

И, приоткрывши уста, твоё он впивает дыханье.

Тут, всеблагая, его, лежащего так, наклонившись

Телом священным своим, обоими и, отрадные речи

С уст изливая, проси, достославная, мира для римлян,

Ибо ни мы продолжать работу не можем спокойно

В трудные родины дни, ни Меммия отпрыск не смеет

Этой тяжёлой порой уклониться от общего дела.

Марк взволнованно стал ходить по домику, он вспомнил этот свиток «О природе вещей» написанный Титом Лукрецием Кар. Он вспомнил себя, как случился обвал и камень, который ударил ему в голову. Марк понял, его предали, бросили, бросили своего центуриона, ради нескольких слитков золота. Скора спасла его и выходила. Он оделся в свою военную амуницию и достал из ножен свой меч. Меч поблёскивал холодной сталью. Очень удобная рукоятка делала его продолжением руки. Марк ловко проделал несколько упражнений, имитируя удары и защиту. Руки и тело ничего не забыли. Марк сел возле домика и положив меч рядом с собой, и продолжил читать свиток.

Отец ехал впереди, тропинка была узкая, Скора ехала за ним. Её сейчас волновал только один вопрос, который она боялась задавать даже самой себе: «Есть ли у Марка семья, там в его мире, ведь если у него там есть жена и дети, то он обязательно вернётся к ним?». Скоре казалось, что за это время она уже хорошо узнала его. Марк был из тех мужчин, которые чтут семью и дорожат ею. Скора опять успокоила себя: «Будь, что будет, самое главное я люблю его, и мой ребёнок будет рождён от любви». Она опять погладила свой животик.

Они уже почти подъехали к домику и спешившись, отпустили своих лошадей попастись. Пройдя несколько десятков шагов, Скора и её отец повернули к жилью колдуньи. Возле домика сидел римский воин, одетый в свою амуницию и что-то читал. Это был Марк. «Значит, он сходил в пещеру и теперь уже точно всё вспомнил», — заволновалась Скора. Он был настолько увлечён чтением свитка, что заметил их приближение, только когда до них оставалось шагов десять. Марк встал, в правой руке он держал свиток, его меч и шлем лежали рядом на камне. Он улыбнулся Скоре и посмотрел на её отца.

Деян увидел перед собой римского центуриона, который встречал его не с мечом, а со свитком в руках. Вождь свевов знал, что в римской армии просто так звание центурионов не присваивают. Марк опять посмотрел на Скору, явно любуясь её новым нарядом. Его глаза светились любовью к ней, она сразу успокоилась и подошла к любимому, они быстро поцеловались:

— Марк это мой отец, он хотел с тобой познакомиться и поговорить, — сказала Скора, прижавшись к его плечу.

— Меня зовут Деян, дочь мне много рассказывала о тебе.

— Я Марк Флавий центурион Первого Иллирийского легиона и я люблю вашу дочь, — спокойно, с достоинством, глядя прямо в глаза ответил Марк.

— Я рад, что к тебе вернулась память, — улыбнулся Деян, ему сразу понравился этот римлянин, в его чистых глазах не было видно ни одной капли высокомерия и фальши, — что ты намерен делать.

— Я её пленник, — улыбнулся Марк, показывая на Скору, — и буду делать всё, что она скажет.

— Ладно, вы тут поговорите, я сейчас приду, — сказала Скора, чмокнула Марка в щёку и пошла к дому.

— Скора, тебе очень идёт твой новый наряд, — сказал Марк ей в след.

Она повернулась и показала ему язык, мужчины улыбнулись.

— Расскажи мне, что с тобой произошло, — попросил Деян, присаживаясь на камень, — ты ведь теперь уже всё вспомнил.

— Да, почти всё, — ответил Марк, присаживаясь рядом.

Скора зашла в дом и закружилась. Она ликовала. Марк всё вспомнил и остался с ней, значит, у него никого нет, и он любит только её. Она была счастлива. Ей хотелось петь и плясать, она еле сдерживала себя. Что бы занять себя чем-то, Скора стала готовить ужин для своих самых любимых в мире мужчин. Иногда она выглядывала в дверь отец и Марк о чём-то беседовали, было видно, что они поладили. Скора просто светилась от счастья. Она уже приготовила ужин, а мужчины всё ещё разговаривали. Немного посидев возле стола, она решительно вышла из дома.

— Я уже всё приготовила, идите ужинать.

Мужчины молча посмотрели на неё.

— Дочка, спасибо, но я поеду, — сказал отец, — да и не нужен я вам сейчас, — улыбнулся отец.

— Тата! — покраснев, воскликнула Скора.

— Ладно, дочка, мы тут с Марком кое-что придумали, надо всё обсудить со старейшинами, — ответил он ей, а затем, уже обращаясь к Марку, — через неделю жду вас.

— Хорошо мы приедем, — ответил Марк.

Отец протяжно свистнул и сразу послышался топот копыт, он запрыгнул на вороного коня:

— Белую возьми себе Марк, она твоя.

— Благодарю, — улыбнулся Марк, взяв за поводья подаренную кобылу.

Деян махнул рукой и, пришпорив вороного, поскакал домой.

Когда отец скрылся Скора прижалась к Марку:

— Я очень боялась того, что когда к тебе полностью вернётся память, ты вспомнишь, что у тебя есть семья.

— Нет у меня никого кроме тебя, — говорил задумчиво Марк, обнимая любимую.