Право сильнейшего

– Нам не о чем с тобой говорить, – бесстрастно подтвердил король. – Ты зря тратишь мое время. Поэтому – вон отсюда. И не показывайся мне больше на глаза.

Я неверяще вскинула голову, искренне полагая, что ослышалась.

– Что, ваше величество?

– Пошел вон отсюда, Фантом, – спокойно повторил он, глядя мне прямо в глаза. – Ты выбрал неудачное имя и плохую маску. Она слишком крепко к тебе приросла.

Я растерянно отступила, все еще не веря, не желая и не имея сил осознать то, что сейчас услышала. Неужели я обидела его ТАК сильно?! Неужели моя маска ТАК его оскорбила, что он выгоняет меня прочь, как приблудившуюся собаку?! Я ведь не лгала! Я просто растерялась тогда! Мне нужно было время, чтобы подумать и все осознать! Да и ему, наверное, тоже! Я не пыталась заставить его что-то почувствовать! Не просила амулет! Я сама не хотела, чтобы так получилось! Не ожидала, что хоть чем-то смогу его зацепить, поэтому в решающий миг самым настоящим образом растерялась! И не могла остаться тогда – на мне слишком серьезные обязательства, которые невозможно игнорировать! За мной стоят мои братья, Равнина, Долина, Лес, наконец! Как можно обмануть их ожидания?! Но и ему я не лгала! Ни разу! Ни когда была Фантомом! Ни когда приехала в Рейдану как леди! НЕ ЛГАЛА! Он не мог этого не почувствовать!!!

Но почему же сегодня он так со мной жесток?! Почему моя небольшая тайна ТАК СИЛЬНО его оскорбила?!

Наверное, я ничего не понимаю в мужчинах? Возможно, мне следовало взять с собой хотя бы Лина? Шейри был уверен, что как раз король сможет меня понять. Он полагал, что его величеству знакомо, что такое долг. Раз уж он знает, что я – Ишта, то должен бы понимать, что у меня есть не менее важные обязанности, чем у него! И что мои действия подчинены отнюдь не прихотям, а именно таким же обязанностям и долгу, какой довлеет и над его собственной головой!

Но тогда почему же?! Почему он не желает этого видеть?!!

Я судорожно вздохнула и от отчаяния вдруг сделала настоящую глупость – шагнула навстречу и с надеждой заглянула в его глаза. В заледеневшую от обиды душу, которую, как мне казалось, я начала неплохо понимать. Туда, где когда-то светилась забота, нежность и даже что-то большее… туда, где, как мне показалось, я еще смогу отыскать что-то живое. И где, возможно, еще остались следы прежнего огня, заставившего и мое сердце стучать взволнованно и гулко.

Что именно я сделала, сама не знаю. Кажется, захотела повторить неожиданный опыт Эйирэ и попробовала ощутить его истинные чувства, чтобы узнать, что из сказанного тогда и сейчас было правдой. Быть может, я что-то неправильно поняла? Быть может, он неудачно выразился? Возможно, мы оба что-то недопоняли? Ведь я, в отличие от него, не умею определять, когда мне лгут, с точностью хорошего детектора. Так, может, это какая-то нелепая ошибка?

Стремясь найти ответ, я неосторожно приблизилась и доверчиво раскрылась, машинально вбирая все то, что светилось в его глазах, и то, что он едва удерживал внутри, не давая вырваться наружу.

Что случилось дальше, я помню смутно. Кажется, меня обожгло бешеным пламенем до кровавых волдырей на коже. Кажется, я вдруг оказалась в огромном костре, топчась на узком пятачке свободы и с ужасом ощущая, как сжимается вокруг огненное кольцо. Не знаю, правда ли это или же мне всего лишь привиделось, но знаю лишь одно – в этом пламени была только ярость. Бешеная, неудержимая, свирепая и все убивающая ярость. То самое чувство, граничащее с настоящей ненавистью, которое испытывал сейчас король. Испытывал ко мне. Ко всем моим маскам. Даже к той, о которой я думала, что смогла его удивить.

От внезапно стегнувшей боли я сдавленно охнула и отшатнулась, едва успев заслониться руками. Но, видимо, отшатнулась слишком поздно – чужая магия, клокотавшая до этого внутри, внезапно вырвалась и с силой ударила меня в грудь. От мощного толчка невидимого кулака у меня прервалось дыхание, мгновенно опустело что-то в душе, пальцы скрючились, бессильно царапая оставшуюся без воздуха глотку, на глаза сами собой навернулись слезы. А потом я вдруг почувствовала, что умираю.

Окутавшись чужим огнем с ног до головы, я буквально заживо горела, постепенно превращаясь в обугленную головешку. С меня будто медленно сдирали кожу, оголяя живое мясо и заставляя брызжущую во все стороны кровь болезненно сворачиваться тугими бурыми комочками. Затем по оголенным нервам хлестнула новая волна боли, бросившая меня на колени. Во рту появился отвратительный привкус железа и соли. Я закашлялась, силясь хоть как-то вдохнуть и протолкнуть воздух в горящие легкие, но почему-то это никак не получалось. А когда мне все-таки удалось заставить грудь пошевелиться и в глазах чуть-чуть прояснилось, я обнаружила себя стоящей на коленях, судорожно откашливающейся и дымящейся, как вырвавшаяся из ада душа.