Право сильного

Уильяма бросило в дрожь. Он хотел как лучше, а получалось так, что себя виноватым начинал чувствовать. Что за скотство-то такое?

— Д-да я не виноват, — запнулся Уильям. — Господин Гилли, я же по закону хочу, чтобы…

— Ладно, ладно. Говори, — Гилли сморщился, закинув ноги на стол. — Что случилось?

— Мы шли с тренировки, и значит, Вандеру приспичило… — Уильям изложил всю историю, под конец которой Гилли задумчиво выпускал кольца пара.

— Ограбили, говоришь? Нет, с одной стороны я с ним согласен, но с другой… С чего это он решил, что сам может закон нарушать? Иди, — отмахнулся Гилли.

— А-а, я-я, — Уильям начал заикаться, приложив руки к груди. Он с надеждой смотрел на сумку, как на игрушку, которую собирались отобрать.

— А, это! Хрен тебе, — Гилли подтянул к себе сумку. — Опишу.

— Господин Гилли, только вы, пожалуйста, никому, ладно?

Гилли кивнул, и Уильям вышел.

— Вот идиот, — усмехнулся Гилли, вытаскивая из сумки драгоценности, и разглядывая их. — Опишу, как же…

Гилли вызвал Вика, и тот должен был прийти минут через десять. Ректор встал, устало прошелся по кабинету, и встал у окна. Одни проблемы с этим Вандером. Недавно вот, вспоминал он, прислали интересные материалы на него. Насколько надо быть придурком, чтобы душить беззащитное животное? Гилли не понимал. Ладно, порчу репутации преподавателей в школе еще можно простить, неподчинение тоже, дети есть дети, но живодерство! Гилли передернул плечами, сжав губы в тонкую нить.

Вот хорошо, что знакомый ректора из медкомиссии успел снять копии личного дела Вика, прежде чем оно исчезло, и ему на замену не пришло новое. Всякое с документами бывает, но чтобы так… Странно это все. Стало очевидно — местечко для парня купили. Причем купили самым наглым из всех возможных способов. Проплатили всех, кого только можно было.

Вик вошел без стука, и вопросительно посмотрел на ректора. Гилли сел за стол, сделал очередную затяжку, а затем стал пристально смотреть на Вика, выдыхая пар из носа. На лице ректора отразилось умственное усилие, потому что решение приходилось принимать не легкое. Он сцепил пальцы в замок, и кивком пригласил Вика сесть.

— Что вы хотели, господин Гилли? — спросил Вик, заняв стул перед столом. — Мне завтра на занятия.

— У тебя, дорогой мой, — начал Гилли, с сожалением вдохнув, — уже не будет никаких занятий.

— Почему?

— Ты толковый студент. Из тебя бы вышел хороший полицейский. Очень хороший. Мне даже жалко отчислять тебя, если честно, — Гилли с досадой стукнул кулаком по столу, и с какой-то тоскливой злобой посмотрел на Вика. — Вот как ты мог так облажаться? Ты же лучший студент! Лучший, по всем параметрам! Тебе в Генералы надо, ты прирожденный стратег, а я теперь не смогу тебе этого обеспечить.

— В чем дело?

— Не включай дуру, — скривившись отмахнулся Гилли. — Тебя видели в переулке. Видели с награбленным добром. Попался ты под камеры, и под глаза любопытные тоже попался.

Почувствовав, как снова накаляются нервы, Гилли сделал очередную затяжку, спасая себя от нервного срыва. Помогло, волнение в груди унялось, как только облака сладкого пара заполнили легкие. Гилли продолжил:

— Будь ты обычным студентом, я бы это дело, может, и замял бы, но ты студент не обычный.

— В каком смысле?

— А в том, — Гилли коснулся стола, и над столешницей вспыхнули экраны с подлинными личными данными Вика еще со школы, фрагменты из видеозаписей с удушением котенка, с избиением хулиганов. Вик осматривал изображения одно за другим. Во рту стало пересыхать.

— Откуда это у вас?

— Оно у меня было с момента твоего поступления. Неважно, откуда, — Гилли откинулся на спинку стула, вспоминая момент, где председатель приемной комиссии Голден переводил ему деньги за сокрытие и фальсификацию дел Вандера. — Я в тебе очень большие перспективы видел. Ты бы мог стать Генералом полиции! Таких, как ты, всего один процент во всей галактике! А теперь что? Зачем ты на одни и те же грабли наступаешь?

— Закон медлителен, — прямо сказал Вик. — Пока они дождутся законного наказания, много кто может пострадать. А государство не платит достойно за риск жизнью.

— Логически — верно. Но вот только я теперь бессилен. Если сейчас будет возбуждаться дело о твоем отчислении, а это непременно произойдет, рано или поздно, все твои косяки всплывут. Ни к чему хорошему это не приведет. Потому, — Гилли положил на стол голографический планшет, и пододвинул к Вику, — ставь тут свою закорючку. Если ты хочешь сохранить свою репутацию, и иметь возможность поступить на работу в…

— Свою, или вашу репутацию, господин Гилли? — Вик перебил. Он произнес это хладнокровно, будто бы приговор, глядя ректору прямо в глаза.

— Я к тебе по-человечески отнесся! — крикнул Гилли, почувствовав жар в груди, и обрушив ладонь на стол. — Сопляк! Мне не хотелось ломать тебе судьбу! Я с твоими косяками позволил тебе стать студентом ВКП, а потом и сотрудником, а ты меня теперь так благодаришь?

— Вы сделали это не ради меня, а ради денег, господин Гилли, — равнодушно заключил Вик. — Но в одном вы правы. Мое отчисление — вопрос времени.