Право умереть

Я не знал, как долго он собирался волынить: день, несколько дней или целую неделю. За обедом Вулф заговорил об автоматизации. Он всегда был настроен против машин и считал, что автоматизация скоро превратит нашу жизнь в абсурд. Что уже было достаточно плохо. В холодный и ветреный мартовский день он наслаждался вечерней трапезой в уютной и теплой обстановке, но не хотел иметь ни малейшего отношения к тому, что производит это самое тепло. Чек за оплату горючего имел к этому отношение, а вот он, Вулф, — нет. Согласно Вулфу, со всей этой автоматизацией очень скоро никто не будет иметь отношения к процессам и явлениям, позволяющим нам оставаться в живых. Мы все станем паразитами, живущими за счет машин, а не живых организмов, и потому обречены на бесчестье. Я попытался вставить веский аргумент, однако запас умных слов у Вулфа несравненно больше. В разгар спора мы встали, чтобы выпить послеобеденный кофе в кабинете. Звонок в дверь застал нас в прихожей.

Пришел Пол Уиппл. Вулф, увидевший посетителя через одностороннюю стеклянную панель, громко застонал, ведь он еще не закончил с вопросом автоматизации. Однако Уиппл как-никак был нашим клиентом, ну и, кроме того, поскольку мы понятия не имели, что делать дальше, оставалось надеяться, что у него имелось решение.

Нет. Зато у него имелся вопрос. Как хорошо воспитанный человек, Уиппл не стал ничего спрашивать, пока Фриц не принес кофе. Вулф налил кофе, я передал чашку нашему гостю, он сделал пару глотков. У него запотели очки в черной роговой оправе; пришлось протереть стекла платком.

— Двое моих друзей рассказали мне о том, что произошло. Они сказали, вы им этого не запретили.

Вулф не слишком успешно делал вид, что не возражает против неожиданной компании:

— Да, я сказал, что они могут вам все рассказать, но больше ни одной живой душе.

— Они будут молчать. Они еще сказали, что в деле может наметиться прогресс. Это правда?

— И да и нет. — Вулф выпил кофе, поставил чашку и сделал глубокий вдох. — Мистер Уиппл, я собирался оставить это на потом, и если бы вы мне позвонили, то именно так и сделал бы. Но вы взяли себе за труд приехать, а потому вправе задать вопрос. Вашего сына могут завтра выпустить. Возможно, под залог. По крайне мере, он будет на свободе.

Очки упали на пол. Хорошо, что у нас мягкий ковер.

— Боже мой! — воскликнул он. — Я знал. Я знал, что вы сможете это сделать.

— Я ничего особенно не сделал. Не стану приводить подробностей, скажу только, что у меня имеется достоверная информация, согласно которой Сюзан Брук, скорее всего, уже не было в живых, когда Данбар появился в той квартире. И этого вполне достаточно, чтобы убедить полицию, что неразумно держать вашего сына в тюрьме по обвинению в убийстве. Однако мы по-прежнему не знаем имени убийцы, и у нас нет даже намека на это.

Уиппл уставился на Вулфа, пытаясь сконцентрироваться. Без очков он сразу стал выглядеть старше.

— Но я не понимаю… Если ее уже не было в живых, когда он туда пришел…

— Имеющаяся у меня информация не позволяет в этом усомниться. Я могу добиться его освобождения под залог как важного свидетеля. Но тогда полицейские будут вне себя от злости. Они начнут подозревать вас, вашу жену и всех, кто хоть как-то связан с Комитетом по защите гражданских прав. Они будут подозревать вашего сына не в совершенном деянии, а в том, что он так или иначе в этом замешан. Окончательно снять с него обвинение мы сможем лишь после того, как предъявим убийцу, что будет крайне трудно, поскольку полиция непременно начнет всех запугивать, включая меня. Особенно меня. Я не хочу предоставлять им имеющуюся у меня информацию. Мне нужно, чтобы они подержали вашего сына в тюрьме, считая, что нашли убийцу. Вы, конечно, вправе этому помешать. Вы можете сказать, что, если я буду придерживать информацию, вы сообщите об этом в полицию. В таком случае мне придется сразу же предоставить им информацию и отказаться от вашего дела. Я ясно выразился?

— Да. — Уиппл опустил голову.

Я видел многих людей, сидевших в красном кожаном кресле с опущенной головой, понимая, как сложно включить мозги под пристальным взглядом Вулфа. Увидев на полу очки, Уиппл поднял их, снова достал носовой платок и начал протирать стекла, очень медленно.

— Я ни к чему вас не принуждаю, — произнес Вулф.

Уиппл поднял голову:

— Вам и не нужно. Я думал о своей жене. Если бы она знала, что сын уже завтра может вернуться домой… Но ей необязательно об этом знать. — Он пожал плечами и снова надел очки. — Я ничего ей не скажу. И все же, ваша информация… А что, если она выйдет за пределы вашего кабинета? Вы сможете ею воспользоваться, если…

— Я смогу ею воспользоваться в любое время. У меня есть заявление, подписанное женщиной, которую ваши друзья видели здесь сегодня днем.

— Они будут замешаны?

— Нет.

— А я знаю эту женщину?

— Сомневаюсь. Я не назову ее имени.

— Я… я собираюсь задать вопрос.

— Вы уже задали три вопроса. Я могу ответить.

— Вам известно… Я хочу сказать, считаете ли вы, будто вам известно, кто убил ту девушку?