Право умереть

— Нет. Видел один раз. За пять дней до ее гибели.

— А мы с ней познакомились год назад. Симпатичная дамочка, но я не собирался жениться раньше тридцати. Именно благодаря ей я заинтересовался защитой гражданских прав. Мне хотелось ей помочь, да и в любом случае если вы занимаетесь политикой, то занимаетесь и гражданскими правами, хочется вам того или нет. В тот день я организовал для нее встречу. Это я вам говорю. — Он вернул ноги в прежнее положение. Его лицо полностью преобразилось. Он включился в работу. — Встреча проходила в аудитории напротив профессорской комнаты. В профессорской есть телефон, добавочный семь-девять-три, и я получил разрешение на использование за отдельную плату этого телефона начиная с половины пятого. Но сейчас я собираюсь от этого отказаться. Между половиной пятого и половиной седьмого было сделано двенадцать местных звонков, три из них лично мной. Два раза я звонил в КЗГП, но отнюдь не в четверть шестого. На коммутаторе не осталось записей номеров абонентов и точного времени звонков. Ну как, на этом все?

— Хитроумный ответ. Да.

— Я ожидал, что придет человек сорок. В пять вчера примерно столько же и пришло: студенты и три-четыре преподавателя факультета. Расселись по местам только несколько человек. Аудитория большая, и мы ходили туда-сюда, разбившись на группы. Я не стал призывать собравшихся к порядку до появления Сьюзан, а она задерживалась. Точно не скажу, во сколько она пришла. Этого вам, пожалуй, никто не скажет. Я стоял у окна, разговаривал с четырьмя-пятью студентами, и тут вошла Сьюзан со словами: «А вот и я. Как всегда, опоздала». Я посмотрел на часы. Двадцать минут шестого. Вот так. Насколько я понимаю, она могла воспользоваться телефоном в профессорской. Но воспользовалась ли? Без понятия. Я поспрашивал вокруг, но не нашел никого, кто бы это знал. Вопросы есть?

— Я уже и не мечтал задать вам вопрос. Но если бы задал, то уже не о телефонном звонке. Эту тему вы полностью осветили. Нет, я спросил бы, как долго продолжалась встреча, во сколько ушла оттуда Сьюзан и так далее.

— Ловко вы со мной управляетесь, — ухмыльнулся Магнус. — Если займетесь политикой, то станете сенатором, а я — губернатором. Встреча закончилась в половине седьмого, но несколько человек еще задержались. Мой автомобиль был поблизости в гараже, и я отвез Сьюзан домой. Я имею в виду квартиру на Парк-авеню, где она живет с матерью. Я не знал о существовании квартиры в Гарлеме. Хотя теперь, конечно, знаю. О ней все знают. И чтобы закрыть вопрос, скажу, что мы приехали сразу после семи вечера, где-то в десять минут восьмого. Именно тогда я в последний раз и видел Сьюзан живой. Как это формулируют в полиции. Живой или мертвой. А почему Ниро Вулф решил, что Уиппл ее не убивал?

— Вы сами напросились, — ухмыльнулся я.

— Конечно. Я весь внимание.

— Потому что он знает: это сделали вы.

— Так не пойдет. — Магнус покачал головой. — Попробуйте еще раз. И какой у меня был мотив?

— Вы думали, что она от вас забеременела, а это испоганило бы вам политическую карьеру.

— А вот так уже немного лучше. Тогда почему меня никто не видел? Почему меня, с моими выдающимися физическими данными, с моим благородным лицом, не заметили в самом сердце Гарлема?

— Жженая пробка.

Он откинул голову и расхохотался:

— Замечательно! Вы совершенно правы. Вы будете губернатором, а я — сенатором. А как по-вашему, Ниро Вулф считает, что знает, кто убийца?

Ниро Вулф должен был спуститься из оранжереи не раньше чем через час, поэтому я позволил Магнусу еще немного порезвиться. Кроме того, он стал кандидатом в убийцы, хотя и в самом конце списка. Ведь он назвал Сьюзан симпатичной дамочкой и намекнул, что не отказался бы жениться на ней, не будь у него других задач. Человек, собирающийся вступить в политику — самую грязную в мире игру, — способен на все, даже огреть дубинкой по голове симпатичную дамочку, если у него есть на то веские причины.

Когда Магнус ушел, я сел за пишущую машинку. Вулф сказал Долли Брук, что полиция может и не узнать о ее поездке в Гарлем, хотя лично мне это казалось маловероятным. Поэтому было бы не худо записать по свежим следам все, что было сказано в квартире Долли и в этом кабинете. Если нас обвинят в сокрытии улик, то я увязну так же глубоко, как и Вулф. В тюрьме у меня будет полно времени, чтобы писать мемуары, и записи мне здорово пригодятся; главное — суметь их туда протащить. Я стучал по клавишам изо всех сил и к шести вечера, когда Вулф спустился из оранжереи, успел добраться до места, где он говорит: «Я составил документ как можно более лаконично». Вулф сел за письменный стол, однако за книгу не взялся, и я с готовностью развернулся к нему лицом.

— Мистер Магнус? — спросил он.

— Вы много потеряли, что его не видели, — кивнул я. — Не знаю, каков он в голом виде, но в одетом выглядит на тысячу долларов. Высокий, сияющий, весьма разговорчивый. Умеет докладывать не хуже меня. Вроде того.