Право вернуться

— Все так. Револьвер просто отличный, но цена безбожно высокая.

Продавец оглянулся на оружейника, который, как я узнал позднее, был и хозяином этого магазина.

— Одну минуту, сэр! Я должен посоветоваться.

— Ради бога… — кивнул я, продолжая крутить в руках револьвер.

— Сорок две марки, — сообщил вернувшийся продавец.

— Давайте сделаем так, — предложил я, — я плачу сорок пять марок, но вы даете к этому револьверу сотню патронов и новую кобуру.

— Согласен!

— Вот и прекрасно. Кстати…

— Что-то еще? — расплылся в улыбке мужчина.

— Вы не подскажете мне, какие ножи предпочитает мистер Темпест? Хочу сделать ему небольшой подарок.

— Знаю, мистер…

— Алекс Талицкий.

— Мистер Талицкий, — заговорщицким шепотом начал он, — Роджер уже давно смотрит на один клинок, но его цена…

— Сколько?

— Пятнадцать марок.

— Десять.

— Мистер Алекс… — взмолился мужчина.

— Плачу за все пятьдесят семь марок и… — я усмехнулся, — подберете для ножа красивую упаковку. Чтобы никто не видел.

— Разумеется! — всплеснул руками он. — Будьте любезны — ваш пояс.

— Зачем? — не понял я.

— Мы заменим вам кобуру.

— Ах да… Сделайте такое одолжение.

— Одну секунду!

Пока мои покупки упаковывали, я вернулся к Роджеру и местному оружейнику, который был поразительно похож на знаменитого актера Михая Ермолаевича Волонтира. Помните его роль Будулая? Вот именно. Одно лицо! Даже инициалы совпали — Майкл Вэлью.

— Ну что, приятель, вооружился? — спросил Роджер.

— Потратил почти все свои деньги.

— Одолжить?

— Нет, не нужно, — отмахнулся я.

На пристань мы пришли за час до отплытия. Успели поговорить о некоторых проблемах, которые стали нашими общими. Да, о банде Фоули. Темпест обещал сделать все возможное, чтобы, по его словам, прикрыть наши спины «по эту сторону закона».

— Если будет нужно, — сказал он, — пусть Брэдли отбросит свою извечную скромность и черкнет мне пару строк. Возьму пару ребят, и мы приедем к вам на вечеринку.

— Передам.

Над портом раздался пароходный гудок.

— Ну что, Алекс… давай прощаться. Не держи зла на Брикстоун!

— Не буду.

— Вот и славно.

— Кстати, — улыбнулся я, — у тебя не найдется десяти центов?

— Вот бродяга! — усмехнулся он и потянулся за бумажником. — Ты все-таки остался без денег?

— Деньги у меня есть. Просто хотел сделать подарок, на память, а такие вещи нельзя дарить просто так. Взамен надо взять какую-нибудь мелочь, чтобы не поссориться.

— Да уж, Алекс… — хмыкнул он и даже огладил усы, чтобы спрятать улыбку, — ссориться с тобой опасно! Того и гляди, стрелять начнешь.

— Вот, держи и… спасибо тебе, Роджер Темпест!

— Удачи… — Он обвел меня взглядом. — Шериф!

38

— Расскажите мне о Ривертауне, — попросила женщина, и я вдруг стушевался, не зная, с чего начать и что именно рассказывать моей новой знакомой. Никогда прежде не чувствовал себя настолько косноязычным, как в этот момент. Еще немного, и начал бы мычать, выдавливая по капле какие-нибудь глупости вроде: «Ну… эта… Осенняя ярмарка, мэм, прошла чертовски скучно! Старик О'Хара недавно закопал своего юбилейного дохляка, и мы три дня пили, пока моя кобылка не захромала, а Сью из лавки Марси начала ходить на танцульки с парнем из табачного магазина. И тогда я встал и сказал: „Алекс, сукин ты сын, хватит!“ Ой, простите, мэм, вырвалось…»

Нет, я не придуриваюсь. Примерно так разговаривает молодежь в Ривертауне, и, поверьте, это самый мягкий и приличный вариант. Вас это удивляет? Меня уже нет. Пауза затянулась, и я попытался собраться с мыслями, чтобы не выглядеть таким же идиотом в глазах девушки, а заодно и вырваться из плена ее насмешливого взгляда. Не глаза, а глубокий омут. В такой ухнешь — не выплывешь. Иногда в них мелькала неприкрытая грусть, которую девушка пыталась скрыть, но та все равно проявлялась, оттеняя улыбку горьким флером прошлых бед и несчастий.

Мы познакомились на пароходе. Роджер Темпест каким-то чудом выбил для меня каюту первого класса, и вот моей соседкой оказалась эта молодая женщина. Ей около двадцати пяти — тридцати лет, не больше. Шатенка, довольно высокого роста. Красиво очерченные губы и темно-синие глаза. Кстати, она носит пенсне, и оно ей очень к лицу.

— Даже… Даже не знаю, с чего начать, мисс… — честно признался я.

— Миссис, — поправила она. — Катрин Фишер, в девичестве Бестужева.

— Вы русская? — удивился я.

— Мой отец — русский, а мама — француженка.

Катрин Бестужева была учительницей. Может, я и забыл вам рассказать, но в Ривертауне есть школа. Маленькая, но есть. Начальная, дающее четырехклассное образование. Старый учитель недавно умер, вот мэр и подал объявление о вакансии. Миссис Катрин прибыла из Вустера, который расположен где-то на юго-западном побережье.

— Почему же выбрали Ривертаун?

— Там живет мой дядя, Пьер Жаккар.

— Банкир? — уточнил я. Этому человеку я был представлен в качестве помощника шерифа, но, как вы понимаете, близко не общался. Разное положение в обществе…

— Да, он работает управляющим в банке. Вы знакомы?

— Мы с ним… — я запнулся, — мы проводим время в разных компаниях.

— Жаль. Он всегда был очень добр. Особенно после смерти моего мужа…

— Мои соболезнования, миссис Катрин.