Право записывать

– Вот ты не веришь, что нет в Белоруссии запасных частей. А я тебе гово́рю: за три года не удовлетворили ни одной моей заявки – понимаешь, ни одной! Этому винту – пять рублей цена, а я за него сто заплачу, триста заплачу, у меня трактор пойдет, – а винта нет, понимаешь, нет? Ни в райбазе, ни в области.

Еще ты нас срамишь, что мы бригадиру не помогаем. Так в это ж надо вдуматься: для него люди – кто? Для него люди – серая скотина. Пускай выполняют, а на остальное ему наплевать. Для него колхозник – крепостной. Он на людей плюе, он людей нисколько не жалее. До меня ему рукой не достать, я – тракторист, и я сам на него плевать хотел, но я вижу, как он до людей. К нему приходят попросить, а он, как глухой, – не слышит. Я тебе сколь хочешь примеров приведу!

Панченко, молодой колхозник:

– Я не тракторист, я пастух, но и я могу пример привести. Да, я должен копать картошку. Но когда моя жинка пришла до бригадира попросить лошадь, привезти дрова, он ей сказал: «Сама здоровая как лошадь, вози сама».

Чи шо я – дачник? Чи курортник? Нет, я робить не отказуваюсь, но пускай будет справедливость. Вот и Омельченко Антону надо было хлев покрыть, он к бригадиру, а бригадир его… к такой-то матери. А вы слухайте, и не надо насмешки делать. Зачем к матери посылать, если к тебе твой брат колхозник подошел дело попросить? Зачем ты некультурно поступаешь и посылаешь к… такой-то матери? Ну, и на этом я кончу! (Гордо.) Смейтися!

Колхозник Кравченко: Я тоже приведу пример. Про Василенка. Кто про него худо скажет? Никто! У него жинка дояркой, дите малое, хлопчик Петро. Сломал он ножку. На медицине гово́рят: сейчас же к хирургу. Василенко к бригадиру – дай, мол, коня, – а бригадир и бровью не повел. Василенко хороший колхозник, и Василенко хлопчика своего на плечах 15 километров тащил. Это как? Надо делать так, чтобы было добре! А не добре – не надо! Ты, Степаненко, в сторону не гляди! Ты слухай!

Председатель колхоза: Нельзя так уж очень говорить! Не так уж дело! Не вполне верно! А устав требует! Забывать нельзя! И бригадир работает как следует, как полагается, и ты, Омельченко, не ори! Тише, тебе говорят, а то пойдешь из зала! Вот как будет! На исполкоме так не ведут! И выступают одни лодыри!

Колхозница, Надя Шуман: Вот у нас завсегда так: скажем, что погано, а на нас орут. Я доярка, меня в колхозе все знают. Я работать уходила, дитя малое к люльке привязувала, он у меня раз через это чуть не задохся. Но что мне было делать? Робить надо, вот я и ходила. И вот седьмого июня надоила я сто одиннадцать литров молока, побачила, а мне записали сто пять! Как это вышло, а, бригадир Степаненко? Если ты так хорошо робишь, как председатель гово́рит, почему такое происходит? А, нечего сказать? А почему? Потому, что дисциплина зажата! И критика зажата!

Колхозник Клименок: Это кто же лодырь? Я, например, в год тысячу сто трудодней зарабатываю. Я честно работаю, вон еще год не кончился, а у меня – я подсчитал – уже восемьсот наработано. А Степаненко мне: «Иди, борони собой».

А почему? Машины колхозные и все хозяйство колхозное, а не только Степаненкино. Он плуги у себя во дворе держит, он всё хочет в своем сарае запрятать. А он не понимает, что это наше, а не только его. Ты будь с людьми по-хорошему, больше от тебя ничо́го не треба.

Колхозник Сурко: Всё, что говорили здесь про Степаненко, – чистая правда. Ему бы помещиком быть, а не бригадиром. Вот выкопали мы картошку, сложили где попало, и ее половину уворовали. Я сказал про то старшине. Степаненко спрашивает:

– Ты донес?

– Ну, я.

– Поплачешься, я тебе это вспомню.

Да что я, крепостной у него? Он об скоте думае, об скоте он плаче, а за людей у него душа не болит. Ну, а на дворе, конечно, глыбокая осень и если мороз грянет, картошка замерзне, поэтому надо ее убирать скорей, и это бригадир казав правильно!

Председатель сельского совета Сергей Андреевич Войтович: Какие вы имеете возможности? Вы имеете прекрасные возможности. Вот. Это надо понимать. На это нельзя закрывать глаза. Вы должны прислушиваться к критике. И если что не так, можно поправить. Надо было мобилизовать. Принять меры. А меры не были приняты. Надо сделать выводы. А вы выводов не сделали. Это не секрет. И надо прямо сказать. И кое-что правильно в адрес сказали! И надо смотреть правде в глаза! Надо было это учитывать? Надо! Данный участок не был обеспечен? Не был! И это вопрос колючий, скрывать не приходится. Мы примем решение и обяжем, и взыщем. Мы должны выполнять свой устав и показывать пример. Массовая работа в колхозе запущена! И это надо учесть! И не забывать! И доказать своим личным трудом! Не мешайте гово́рить! Не компроментируйте! А то и вывести не долго! Мы здесь будем проводить больше агитации. Поэтому иногда бывают разные случаи, которые! И я надеюсь, что данная бригада скоро озимый сев закончит. И выполнит! Надо обязать! И оказать практическую помощь! И давайте в этой части дело наладим! А если народ ошибся, мы поправим! Усе!

* * *