Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930)

По мнению Гернета, неудачные названия первых советских криминологических кабинетов создали им на Западе репутацию, прямо противоположную их истинной сути, да и сути криминологических исследований в СССР — они якобы намекали на связь этих организаций с ломброзианским подходом, сосредоточенным прежде всего на личности преступника. Гернет подчеркивал, что Государственный институт, что явствует из его названия, напротив, делает акцент на изучении преступности, а не преступников. Тем самым он выполняет важнейшую функцию исправления международной репутации советской криминологии и ознакомления всего мира с советскими криминологическими принципами. То, что Гернет подчеркивал «правильность» позиции Государственного института, свидетельствует, помимо прочего, о разногласиях между центром и местными криминологическими организациями в вопросах оптимальных методов и направлений криминологических исследований (социологический в противоположность биопсихологическому), равно как и о непрекращающихся спорах по поводу сути «советской» криминологии.

В штат Государственного института приглашали сотрудников разных специальностей, из разных организаций, — важен был интерес к криминологии. Среди сотрудников было много специалистов, научная работа которых была связана с преступностью или преступниками. До революции они работали врачами, психиатрами, статистиками, социологами, юристами, антропологами, пенологами, судебно-медицинскими экспертами. Часто совмещали работу с преподаванием или исследовательской деятельностью в университетах и специализированных вузах[138]. В деятельности Института участвовали студенты юридических факультетов, в итоге некоторые из них и сами стали ведущими сотрудниками. Были среди них также представители органов власти или институтов, непосредственно связанных с законодательной системой, заключенными и психиатрическими заболеваниями[139]. Практическая ориентированность криминологии подталкивала даже неспециалистов к участию в деятельности Государственного института, а значимость Института для важных вопросов социальной политики обеспечивала участие многочисленных чиновников и юристов в обсуждении тенденций в сфере преступности. Эти люди не занимались научными исследованиями в области криминологии и вносили весомый вклад не столько в ее теоретическое развитие, сколько в практическое применение. Привлечение к работе специалистов самого разного толка, сотрудников правоохранительных органов и прокуратуры свидетельствует о том, какое большое значение придавалось в 1920‑е годы изучению преступности, равно как и о широте охвата этой дисциплины. Государственный институт, собравший под своей эгидой профессионалов и чиновников самого разного толка и опыта, стал форумом для профессионального и кадрового взаимодействия, причем у него имелся явственный потенциал к созданию поля для свободного обмена идеями.

Государственный институт быстро превратился в главную советскую организацию по проведению исследований в области криминологии. В силу поддержки со стороны четырех важных комиссариатов, Институт имел значительные преимущества перед другими криминологическими организациями. Широкие полномочия позволяли его сотрудникам исследовать самые разные причины и факторы преступности с самых разных сторон, а его положение центральной организации позволяло расширять влияние и задействовать ресурсы по всей стране. Кроме того, поскольку в Институте поощряли различные подходы к криминологическим исследованиям, среди сотрудников сохранялась множественность методологических подходов, хотя и провозглашался «советский» подход к изучению преступности.

При этом научная деятельность и задачи Государственного института неизменно оставались в рамках советского государственного устройства. Институт полностью зависел от доброй воли советского руководства и от доброго расположения его комиссариатов. При том, что усилиями Государственного института и других криминологических организаций сложилось своего рода чувство профессиональной идентичности, практическая ориентированность криминологических исследований и разнообразие специалистов, занимавшихся исследованиями преступлений, препятствовали развитию криминологии как однородной дисциплины, в связи с чем только усиливалась ее зависимость от государственного патронажа — нужно было постоянно обосновывать необходимость ее существования, а кроме того, это делало ее особенно уязвимой к изменениям идеологических приоритетов государства. В итоге несовместимость разносторонних подходов к криминологии со сталинской идеологией, в совокупности с изменениями в составе комиссариатов и целей режима к концу 1920‑х годов, сделало продолжение исследований в области криминологии — в том виде, в каком это замышлялось сотрудниками Государственного института, — невозможным.

Заключение — криминология и гражданское общество