Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930)

На детоубийство женщин толкали не только отсутствие знаний и понимания альтернатив. Криминологи отмечали, что воздействие старой морали на женщин отягощается еще и женской физиологией. Отсталость, позор, страх и невежество оставались социальными предпосылками детоубийства, однако женские биологические циклы, отягченные стрессом, связанным с родоразрешением, приводили к патологической реакции, которая заставляла некоторых женщин проявлять агрессию по отношению к собственным новорожденным детям. Женщин традиционно воспринимали как матерей и кормилиц, для которых деторождение являлось естественной социальной функцией, однако детоубийцы нарушали эту функцию, лишая жизни то самое существо, которое им полагалось вскармливать. Криминологи объясняли подобную реакцию тем, что физиологический цикл беременности, родов и менструации делал женщин более уязвимыми для внешнего влияния и давления со стороны общества, которые и толкали их на детоубийство. Согласно этому толкованию, «примитивные человеческие действия» [Краснушкин 1924: 205], которые провоцируют преступные деяния, в женщинах проявлялись с особой силой. В силу слабого умственного развития и подверженности бесконтрольным эмоциям, женщины по самой своей природе склонны к детоубийству. Криминолог XIX века С. С. Шашков объяснял это так:

У беременной является тошнота, рвота, головная боль, прекращение менструации. Даже просто неправильная менструация может подвергнуть женщину ипохондрии, меланхолии, сумасшествию, пляске <…> При этом нужно еще вспомнить, что сплошь и рядом внебрачно-беременные женщины принуждены скрывать свою беременность и родить где-нибудь в уединенном месте, в сортире, хлеве, на улице, на ветру или на морозе, без всякой посторонней помощи. Это еще более усиливает те патологические припадки, которым подвержена родильница. Страх, стыд, борьба эгоизма и материнской любви, постоянные заботы о скрытии своего положения, бессонные ночи, муки рождения, физическая слабость и нервное расстройство после того, – все это делает психическое состояние незаконнородившей детоубийцы исключительным, патологическим [Шашков 1871:438].

В такой трактовке получалось, что стыд от внебрачной беременности и страх перед публичным позором усиливали внутренние патологические позывы, которые женщины испытывали по ходу беременности и родов. Патологическая женская физиология в сочетании с давлением общественной морали толкала женщин на детоубийство[315].

Несмотря на порожденную революцией социалистическую риторику, в которой на первый план выходили общественно-экономические факторы и равенство полов, физиологические различия между мужчинами и женщинами оставались в криминологическом дискурсе определяющими. В первые послереволюционные годы советские криминологи подчеркивали, что женская сексуальность дополнительно усугубляет ситуацию, в которой оказываются матери-одиночки. Помимо сложных жизненных обстоятельств, свою роль играет и «биологический фактор – влияние родов на организм» [Эдельштейн 1928:273]. Незамужние женщины часто рожали в одиночестве, без посторонней помощи, в страхе перед общественным осуждением, стыдясь случившегося. Под давлением всех этих факторов роды – сами по себе нагрузка на организм – провоцировали патологическую реакцию, которая могла превозмочь естественный материнский инстинкт и довести до детоубийства. Как отмечал юрист Жижиленко, «это состояние свойственно только женщинам в силу особой их физической организации» [Жижиленко 1922: 26][316].