Правоотношения и юридическая ответственность в сфере несостоятельности (банкротства)

Процесс становления и особенности развития аппарата государственного управления и права на территории нашей страны явились объективными причинами, в силу которых на территории российского государства до восемнадцатого столетия не было сформировавшегося законодательства в форме конкурсного права, а действовавшие нормы о финансовой несостоятельности должников носили достаточно бессистемный и схоластический характер, находясь в прямой зависимости от национальных, религиозных и административно-территориальных особенностей государственного строя того периода. Это находит своё подтверждение в анализе таких древнейших источников права, как Русская Правда, Псковская судная грамота, Судебники 1497 и 1550 гг., закрепивших зачатки норм о несостоятельности.

Сам термин «банкротство» появился в российском праве значительно позднее, несмотря на то, что положения, касающиеся денежной несостоятельности, имеются уже в Русской Правде (одном из первых русских законодательных актов, действовавшем в Древней Руси в XI–XII вв.). Так, в статье 68 Русской Правды, по Карамзинскому списку, формируется понятие «о двоякой несостоятельности, несчастной и происшедшей по вине должника», а также указывает способ предупреждения «несостоятельности». В указанной норме несомненно упоминается несостоятельность, потому что в указанной выше статье имеется в виду стечение кредиторов. Доказательством этому служат как последние слова приведенной статьи, где о кредиторах говорится во множественном числе, так и из дважды упоминаемой продажи должника, в которой не было никакой необходимости, если бы был только один веритель. В последнем случае должник должен был отрабатывать свой долг и поступить в рабство к своему кредитору. Содержание статьи 68 говорит о несостоятельности торговой, и едва ли из нее можно вывести предположение, что «неоплатным должником может оказаться не только купец, занявший деньги или товар, но и всякое лицо, на которое падает взыскание в силу причиненных его действиями (обидами) убытков»[24]. Что касается очередности удовлетворения требований кредиторов (конкурса кредиторов), интересным представляются заключительные положения статьи 69 Русской Правды в «Карамзинском списке», согласно которому к удовлетворению не допускались кредиторы, которые успели взыскать значительное количество процентов, «кто много раза имал», когда сумма их достигла величины занятого капитала. После устанавливается порядок удовлетворения требований. Уже в тот период отдавался приоритет публичным интересам: первоначально получает удовлетворение князь[25], потом купцы иностранные или из других городов, если им не было известно «задолжание несостоятельного», наконец местные кредиторы. Содержание статьи свидетельствует, что первые два разряда требований удовлетворяются полностью, а третий разряд – по соразмерности («а прок в деле»). При определении денежной несостоятельности коллективов Русская Правда не склоняется ни к одному из критериев несостоятельности (неоплатности или неплатежеспособности), а говорит лишь о невозможности погашения должниками требований кредиторов.

Законодателем того времени выделяются два вида несостоятельности, а именно:

а) несчастная (невиновная) несостоятельность, возникшая не по вине должника (имела место в случае наступления различного рода форс-мажорных обстоятельств: пожара, стихийного бедствия);

б) злонамеренная (виновная) несостоятельность, которая могла наступить, к примеру, в случае легкомысленного поведения купца (растрата вверенных средств, потеря товара в результате пьянства и других предосудительных действий).

Концептуальный подход к понятию несостоятельности, обозначенный в Русской Правде, сохранился и в более позднем российском законодательстве[26]. Так, в Вексельном уставе 1729 г. понятие несостоятельности связывалось с процедурой акцепта векселя. Однако, после принятия Вексельного устава развитие института несостоятельности происходило путем появления прецедентов[27].