Православие и корейцы

Первая из школ (для мальчиков) открыта была в 1906 г. в стенах самой Миссии, вскоре она была преобразована в прогимназию с шестигодичным курсом обучения; вторая, типа одноклассной неподалеку от Миссии на участке, пожертвованном драгоманом нашего Консульства Н. с. Сенько-Буланым, для девочек. Затем в каждом из вышеозначенных станов было открыто по школе того же типа одноклассной школы с четырехгодичным курсом обучения, а всего 7 школ[99].

В курс обучения входили предметы элементарной грамотности с Законом Божиим как основы всех предметов и для желающих изучать языки: русский и английский. Первые годы со времени открытия школ преподавание велось исключительно на корейском языке как родном, общепонятном для учащихся корейцев; потом, с присоединением Кореи к Японии, на японском как государственном для всей страны и, конечно, для учебных заведений, не исключая школ частных, миссионерских.

Преподавательский персонал состоял из 17 учителей и учительниц по предметам общеобразовательным, двух законоучителей и одного учителя пения по предметам специальным, а всего из 20 человек[100]. Число учащихся неодинаково: иногда больше, иногда меньше, но, в общем, оно не превышало 250 – 260 человек того и другого пола.

На содержание школ Миссия расходовала до 3000 иен в год, других источников в виде частных пособий или субсидий не имелось. Расход этот, если принять во внимание скудный бюджет Миссии, едва превышающий 10000 иен в год, был довольно значителен и не мог не отражаться на развитии других сторон миссионерской деятельности в ущерб самому делу.

Вообще, создание школ было делом не из легких не только со стороны финансовой и педагогической, но и финансово-религиозной, особенно для такой молодой Миссии, как наша, которая только начала работать на ниве Христовой. Все надежды, какие возлагались на школы в смысле просвещения христианского, не оправдались или почти не оправдались, за исключением немногих. Причиной столь грустного явления было, как нам кажется, несоразмерное количество школ, открытых сразу, и, главное, неудачный подбор приставленных к ним учителей. Учителями были люди простые, не подготовленные к своим обязанностям, с ничтожным запасом знаний, без всякого педагогического опыта. Поступили они на службу кто, откуда: одни пришли в погоне за «счастьем» из частных корейских школ, другие – из инославных миссий, нередко уволенные со своей прежней службы за проступки или неспособность. Само собой разумеется, что подобного рода лица не могли дать детям существенных знаний, ни тем более вселить в них дух веры христианской, хотя сами и считались христианами. Правда, при школах имелись отцы законоучители, на которых лежало религиозное воспитание юношества, но они, к сожалению, не могли вести систематических занятий с учащимися: один из них, живя в Сеуле, перегружен был хозяйственными делами по Миссии, другой – из провинции, вследствие разбросанности станов, не мог регулярно посещать вверенные ему школы. Словом, так или иначе, дело налаживания работы школ было далеко неудовлетворительным.

Катехизаторы так же, как и учителя, были люди простые, полуграмотные корейцы-землепашцы, с трудом разбиравшие слово Божие. Следовательно, они также не могли быть руководителями, ни тем более ответственными наставниками христианских общин. Вся их деятельность сводилась к обычному чтению Евангелия и положенных молитв в общественных собраниях, не более этого. Большего дать они не могли, да и трудно было ожидать чего-либо другого от людей, мало сведущих в учении христианском вообще и в православном в частности.

Нет сомнения, о. Павел видел несостоятельность своих ставленников, видел непригодность их к миссионерскому деланию, но надеялся, что со временем они лучше подготовятся к выполнению возложенных на них обязанностей путем самообразования, через усердное чтение книг Священного Писания и будут, если не блестящими, то, во всяком случае, полезными работниками на ниве Христовой.

Правда, за время пребывания катехизаторов в станах число обратившихся в православие было довольно значительным, но это отрадное явление следует приписать не столько работе катехизаторов, сколько стараниям самого о. Павла, ибо он путем частых своих посещений селений, многократных религиозных собеседований с народом очень сильно влиял на психологию туземцев. Последнее обстоятельство тем более показательно, что с отъездом о. Архимандрита в Россию продуктивность миссионерской работы сразу понизилась и, в конце концов, почти сошла на нет.

Вообще, идея создания школ и станов, правильная в своей основе, оказалась не по силам такому молодому учреждению, как Русская Православная Миссия, и, полагаем, она была начата преждевременно.

Устройство миссийского подворья во Владивостоке