Православие в Крыму

Первые «семена» христианства в Крыму были «посеяны» апостолом Андреем Первозванным, одним из 12 основных учеников Христа. Первозванным он был назван потому, что первым последовал за Спасителем. В Евангелии от Иоанна рассказывается о том, как Иоанн Креститель указал двум своим ученикам на Сына Божия, и «один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра» (Ин.1,40).

Добавим, что вторым учеником был сам апостол и евангелист Иоанн, никогда не называющий себя при повествовании о тех событиях, в которых участвовал. Особо отметим, что апостол Андрей был не только Первозванным учеником Христа, но и первым из апостолов, проповедующих Его. Ведь именно апостол Андрей обратил и привел к Христу своего брата, будущего первоверховного апостола Петра.

После сошествия Святого Духа на апостолов в день Пятидесятницы (Троицы), как пишет в своей «Церковной истории» Евсевий Кесарийский (Памфил), «ученики Спасителя рассеялись по всей земле». Апостолу Андрею выпала по жребию для проповеди Евангелия – Скифия.

По словам византийского монаха Епифания (первая половина – середина IX века), автора «Жития Андрея Первозванного», апостол Андрей Первозванный благовествовал совместно с апостолом Симоном[3] в Алании[4] и Авасгии[5], где сотворил многие знамения и многих обратил к Христу. Затем апостол Андрей, оставив апостола Симона в Авасгии, вместе со своими учениками ушел в Зикхию[6]. Оставив там своих учеников и, пройдя Верхние Сугдеи[7], апостол Андрей прибыл в Боспор (Керчь). Таким образом, первым городом, который посетил в Крыму Андрей Первозванный, был Боспор. Епифаний пишет, что жители Боспора, «увидев чудеса, которые творил Андрей, скоро оказали послушание». Из Боспора апостол Андрей Первозванный прибыл в Февдесию (Феодосию). Несмотря на многолюдство города, здесь уверовали немногие.

Из Февдесии апостол пришел в Херсонес или, как называли его греки, Херсон. В Херсонесе народ также изумлялся силою слова и чудотворной силой апостола. Новообращенных и в Херсонесе было не так много, в сравнении с населением города. «Херсаки же народ коварный, и до нынешнего дня туги на веру, лгуны и поддаются влечению всякого ветра». Эти слова монаха Епифания, написанные в IX веке, наверное, могли относиться и к жителям Херсона времен апостола Андрея.

Узнав, как говорится в «Повести временных лет», что недалеко от Корсуни[8] находится устье Днепра, апостол Андрей отправился туда, а оттуда поплыл вверх по Днепру. Там он возвестил своим ученикам о будущем основании Киева, установил у места основания крест, и дошел в славянских землях до Новгорода. Затем «направился к Варягам, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел».

Из всех учеников Иисуса Христа именно апостол Андрей Первозванный традиционно привлекал (и привлекает) особое внимание российских историков. Это относится, в равной степени, как к церковной, так и к светской историографии. Начиная с XIX века постановка проблем, связанных с летописным сказанием об апостоле Андрее, постоянно менялась. Но главный вопрос формулировался: был ли апостол Андрей на Руси? То есть, историков интересовал вопрос об историчности рассказа, сохранившегося в русской летописи.

Отдельные историки Русской Церкви выказывали скептическое отношение к сказанию о путешествии апостола Андрея на Русь. Особенно «отличился» академик Е. Е. Голубинский в своей «Истории Русской церкви». Сначала он пишет, что «в вопросе о нашей повести нельзя решить, есть ли она произведение творчества общенародного или частного, принадлежащего в последнем случае какому-нибудь досужему грамотнику. Вероятнее и желательнее думать, конечно, первое, но нисколько не невозможно и второе». Но уничижительный вывод Голубинский сделал для обоих «вариантов»:

«Если повесть принадлежит народному творчеству вообще, то она должна свидетельствовать о тщеславии предков наших, как целого народа, который не хотел оставаться в последних и, пришед ко Христу около одиннадцатого часа[9], тем не менее желал перевести себя в первые; если же повесть принадлежит одному лицу, то и свидетельствует о тщеславии ее неизвестного автора…»

В конце приведенного предложения, Голубинский пытается смягчить нелестное мнение о наших предках, предположив возможное тщеславие «неизвестного автора». Но ведь и тщеславие «неизвестного автора» косвенно свидетельствует о тщеславии его народа – неизвестный автор, под которым подразумевается также наш предок, будет ассоциироваться с его народом, т. е. с нашим народом.

Основатель российской византистики, В. Г. Васильевский обратил внимание на то, что для средневековых церковных писателей общим было убеждение в относительной достоверности апокрифических памятников о путешествии апостола Андрея. Васильевский предполагал, что церковные писатели, сообщавшие нам краткие сведения об апостолах (в первую очередь, Оргиен и Евсевий Кесарийский), заимствовали эти сведения из более древних апокрифов.