Православно-догматическое богословие. Том II

2) С примером всей древней Церкви. Об этом свидетельствуют: а) Тертуллиан: «вышед из купели, мы помазываемся благословенным помазанием…» [1100]; б) Собор лаодикийский: «подобает просвещаемым по крещении быть помазанным помазанием небесным, и причастниками быти царствия Божия» (прав. 48); в) св. Кирилл иерусалимский: «вам, когда вы вышли из купели священных вод, преподано помазание, сообразное тому, которым Христос помазался» [1101], и многие другие учители Церкви [1102]. Сами римские писатели сознаются, что, в продолжение двенадцати веков, Миропомазание преподаваемо было крестившимся непосредственно после Крещения даже в римской Церкви, — не только на всем востоке [1103].

След., Церковь эта уклонилась от истины, когда с ХIII века начала отделять совершение Миропомазания от Крещения, и ныне учит в своем Катихизисе, что миропомазывать крещенных младенцев должно не раньше, как по достижении ими отроческого возраста, т. с между 7–ю я 12–ю годами их жизни, для того, чтобы они могли приступить к этому таинству с полным сознанием и с достаточными сведениями в основных истинах веры [1104]. Но если следовать такому умствованию, то следовало бы и крещение младенцев отлагать до того же сознательного возраста. И, однакож, сама римская Церковь крестит младенцев по вере и обетам за них восприемников их и родителей: от чего же она лишает младенцев в продолжение нескольких лет даров Св. Духа, необходимых для укрепления в жизни духовной?

III. О ТАИНСТВЕ ЕВХАРИСТИИ ИЛИ ПРИЧАЩЕНИЯ.

§ 212. Связь с предыдущим, понятие о таинстве Евхаристии, его превосходство и разные названия.

Чрез таинство Крещения мы вступаем в благодатное царство Христово чистыми, оправданными, возрожденными для жизни духовной. В таинстве Миропомазания приемлем в себя благодатные силы, необходимые для нашего укрепления и возрастания в жизни духовной. Наконец, в таинстве Евхаристии мы удостаиваемся для той же высокой цели вкушать спасительную пищу и питие — пречистую плоть и кровь нашего Господа Иисуса, и приискренне соединяемся с самим источником живота (Пс. 35, 10). Потому Церковь православная издревле имеет обычай, вслед за Крещением и Миропомазанием, преподавать новым чадам своим и таинство Евхаристии  [1105], чтобы таким образом при самом вступлении их в благодатное царство сообщить им всю полноту благодатных даров, необходимых для новой жизни, не преставая, впрочем, и во все последующее время призывать верующих к сему спасительному таинству.

Евхаристия есть такое таинство, в котором Христианин, под видом хлеба и вина, причащается истинного тела и истинной крови своего Спасителя. Это таинство превосходит все другия, как говорится в православном Исповедании (ч. 1, отв. на вопр, 106). Превосходит:

1) Преизбытком таинственности и непостижимости. В прочих таинствах непостижимо собственно то, что под известным видимым образом невидимо действует на человека благодать Божия, а самое вещество таинств, например, в Крещении — вода, в Миропомазании — св. миро, остается неизменным. Здесь, напротив, изменяется самое вещество таинства: хлеб и вино, сохраняя один вид свой, чудесно претворяются в истинное тело и кровь нашего Господа, и потом уже, будучи приняты верующими, невидимо производят в них свои благодатные действия.

2) Преизбытком любви к нам Господа и чрезвычайным величием дара, преподаваемого в этом таинстве. В других таинствах Господь Иисус сообщает верующим в Него те или другие частные дары спасительной благодати, сообразно с существом каждого таинства, — дары, которые Он приобрел для людей своею крестною смертию. Здесь же Он предлагает в снедь верным самого Себя — собственное тело и собственную кровь, и верующие, соединяясь здесь непосредственно с своим Господом и Спасителем, соединяются, таким образом, с самим источником спасительной благодати.

3) Наконец — тем, что все другие таинства суть только таинства, спасительно–действующие на человека; а Евхаристия есть не только непостижимейшее и спасительнейшее из таинств, но вместе и жертва Богу, — жертва, которая приносится Ему за всех, живущих и умерших, и умилостивляет Его (Прав. Испов. ч. I, отв. на вопр. 107; Посл. восточн. Патр. о правосл. вере чл. 17).