Православные знакомства

— Это Витек. Мне пора. Надо идти. Все. Все будет хорошо, не бойся. Я тебя не брошу, сестренка. Вот увидишь, сама в город переедешь — мы с тобой свидимся.

Лена кивнула, даже не поднимая головы. Она утирала

кулаками слезы, но те никак не прекращали течь.

— Все, давай. Не реви долго, спать ложись. А то обижусь. –

Катя подхватила рюкзачок и ловко повернула ручку оконной

рамы. Привычным движением, как обычно, как часто бывало

вечерами. Только на этот раз все было намного серьезнее. Кате

было слишком тесно в клетке. И однажды это должно было

произойти. Однажды она должна была вылететь из клетки и

не вернуться. Леночка понимала это. Но от этого становилось

еще больнее. И она снова залилась слезами.

В комнату ворвался теплый летний воздух, пахнущий

свежескошенной травой. С улицы раздалось ворчание:

— Ох, Катька, ну ты мне всю плешь проела. Нет, не

возьму тебя в жены. Нафиг надо.

— Так, болтун. Сумку взял?

— Взя-я-ял, — недовольно протянул Витек. Чет легкая она у тебя очень. Косметики небось набрала и бутеров.

Эх, не сбегают так. Зуб даю — недельку помыкаешься да вер-нешься.

— Посмотрим, — процедила девушка. И, не оглядываясь на сестру, перелезла через подоконник.

— Давай, Лен. Не поминай лихом, — и уже тихо-тихо, в

полголоса, — люблю тебя.

Катька спрыгнула. За окном послышалась возня и не-довольный голос Витька:

— Мать, ну ты давай аккуратнее, если я тебе еще живой нужен.

— Тихо ты. Сейчас весь дом разбудишь. Пойдем скорее. Электричка через двадцать минут, последняя.

Шли молча. Витек смотрел себе под ноги, Катя периодически воровато оглядывалась, опасаясь погони. «Как

в хорошем американском фильме», — подумала она. Как

Леон с Матильдой. Тишину нарушил Витек.

— Я это… Того… Я на самом деле шучу-шучу весь такой. А все потому, что на самом деле того… Не хочу тебя отпускать. Я очень боюсь, что ты уедешь и мы больше никогда

с тобой не увидимся.

— Ну, ты чего кликушествуешь. Будем. Будут еще

встречи, конечно же. В город приедешь. Я тебя пивом угощу, обещаю.

— Да… Так-то да. Только вот неспокойно на душе. Я

тогда… Когда вытащил тебя из воды… На озере… Я вроде

ворчал, а на самом деле знаешь, как очканул. Я когда увидел

тебя там, барахтающуюся, думал, уже все… И вот теперь

такое же чувство. Только тогда я мог что-то сделать, чтобы тебя вытащить. А теперь, получается, сам же тебе помо-гаю… того…

— Перестань, — в горле у Кати встал ком, — раз уж мы

серьезно — ты должен меня понять. Я не могу больше. Мне

душно, меня задушило это место, меня задушил отец, семья. Воздух этот. Чертов.

— Да… Говнецом-то попахивает, это точно, — серьезно кивнул Витек. Но Катя рассмеялась. Надо было разря-дить обстановку. Они подошли к перрону. Мимо со свистом

пролетел товарняк, взъерошивая волосы.

«Вот куда надо было идти, — неожиданно подумала

Катя, — здесь бы, под колесами, уж точно не спаслась бы».

Хотя… Получается, сюда и пришла. И, получается, не спаслась. От этих мыслей по коже пошли мурашки. Поезд уле-тел, и ребята перешли на другую сторону дороги. Перрон

был пустой, стояло всего два человека, какой-то пьяный бо-родач и молодой человек в наушниках.

— Так, правила безопасности знаешь? Садишься в вагон, где светлее и побольше народа. Если вдруг кто… Того, приста-вать начнет, ори и нажимай кнопку связи с машинистом.

— Витек, ты чего? Мне не семь лет.

— Да знаю… Так… Очкую чет. Не знаю… Не обращай

внимания.

Витек отвернулся от Кати, делая вид, что внимательно

следит за дорогой, опасаясь пропустить электричку. Катя

просто молчала. Говорить не было сил, она с опаской посма-тривала в сторону дома. Вдруг Леночка не выдержала, вдруг

сейчас прибежит Роман Романович. Или мама. «Если мама

начнет уговаривать, я же не смогу…» — думала девушка.

Электричка аккуратно причалила к перрону. Видно, не зря Витек следил, она так тихо подкралась, что можно

было и случайно пропустить.

— Ну, мужик, давай. Не поминай лихом, — Катя крепко прижалась к другу, обхватив спину обеими руками.

— И ты, мать. Если вдруг что где обидел тебя — это

я не со зла. Сама знаешь, люблю тебя как родную. И буду

очень-очень скучать. Будь моя воля… Не пустил бы тебя.

— Спасибо, спасибо, дорогой.

— Помни, станет трудно, не бойся, приходи ко мне. В

обиду не дам, помогу всегда.

— Спасибо, — Катя ответила уже со ступенек. Витек

подал сумку, и дверь с шипением захлопнулась. Электричку тряхнуло, пахнуло металлом и мочой. Состав тронулся.

Хотя Кате казалось, что электричка стоит на месте, а поехала деревня. Поехала куда-то назад, в прошлое. Сначала

медленно проезжали домики, затем быстрее. Вот церковь.

Стоит, одинокая, в темноте, даже золоченый крест на ку-поле не блестит — вокруг ни одного фонаря. А вот вдали и

дом. Электричка набрала скорость, и Катя даже не смогла

разобрать, горит ли в доме свет. Ей показалось, что дом

полностью темный. Неужели все спят? Неужели всем глубоко наплевать? Неужели? — Катя уткнулась носом в стекло, в надпись «Не прислоняться», пытаясь рассмотреть отчий

дом, но тот уже пропал из виду. Улетел. Улетел в прошлое.