Правосудие королей

Из моего горла уже готовился вырваться запоздалый крик, как вдруг Вонвальт остановился. Не так, как если бы он передумал нападать и сам замедлился; и не так, как останавливаются убитые, будучи насаженными на пику. Он просто… замер, прямо в движении, словно гигантская невидимая рука заставила его застыть на месте.

Собравшиеся вокруг солдаты хором ахнули. Я моргнула, а затем протерла глаза. Казалось, что сам мир прекратил свое вращение или само время остановилось, но только в том месте, где находился Вонвальт. Я лихорадочно замотала головой, глядя по сторонам и пытаясь понять, что произошло. Наконец я заметила, что лицо Клавера приобрело крайне напряженное выражение. Вены на его лбу вздулись, и он задрожал всем телом, словно на него взвалили невообразимую тяжесть.

Вонвальт был прикован к месту точно так же, как перед этим Августа на городской стене. Он тоже слегка дрожал, и я видела, что все его тело напряглось, словно он изо всех сил старался вырваться. Лишь его глаза были свободны от чар. Они вращались в глазницах, как мраморные шарики, и впервые за долгое время Вонвальт выглядел по-настоящему напуганным.

– Сэр Конрад, – выдохнула я, недоверчиво качая головой.

Затем случилось невозможное: Вонвальт начал подниматься в воздух. Солдаты снова ахнули. Их латы, мечи и щиты загремели, когда все попятились, а лица исказили недоверчивые, встревоженные гримасы. Воздух наполнился необычным, пульсирующим звуком, похожим на рокот далекого землетрясения. Я ощутила во рту привкус крови. От Клавера, подобно щупальцам неосязаемой тьмы, расходилась зловещая, мистическая энергия. В моих ушах раздался шепот, похожий на жужжание насекомых.

– Вы… даже не можете… вообразить… какие ужасы… вас ждут, – выдохнул Клавер. Его глаза стали совершенно белыми. Он трясся, словно в припадке. Каждая вена в его теле вздулась, словно жилы пытались прорвать кожу и вырваться наружу. Что же люди Вестенхольца обрушили на наш мир? Что за темные силы они освободили от оков?

Если до этого тишина казалась странной и зловещей, теперь она стала абсолютной. Я знала, что Орден магистратов хранил несколько старинных рукописей, которые содержали под своими обложками тайны могущественных чар, и держались эти рукописи под замком в Библиотеке Закона в Сове. Заполучив способность контролировать человека одной лишь силой мысли, Клавер стал самым опасным человеком в известном мире. Если у меня еще оставались сомнения в том, насколько важно было остановить его, в ту секунду они развеялись окончательно.

А затем звук боевого рога заставил всех вздрогнуть и выйти из этого всеобщего оцепенения, пронзив его, как кинжал легкое.

Барон Хангмар наконец подоспел на помощь.

XXVIII Вслед за леди Бауэр

«Мудрость похожа на стоимость земель в Северной марке Хаунерсхайма – ее никогда не оценивают по достоинству».

Граф Брен ван дер Ларр

Призыв сигнального рога разнесся в послеполуденном воздухе подобно реву огромного чудовища. Солдаты и рыцари резко обернулись. Клавер, уже выбившийся из сил, похоже, был рад ослабить свою колдовскую хватку, и Вонвальт повалился на мостовую, как отсеченный противовес требушета.

Ужасающая тишина сменилась хорошо знакомыми гулкими ударами копыт по земле, которые очень скоро превратились в грохот копыт по мостовой. Затем к ним прибавились другие звуки – ржание раненых лошадей, крики затоптанных людей, звон стали, ударяющей о сталь. С того места, где мы стояли, было ничего не видно, но, чтобы описать происходящее, хватило бы лишь звуков.

Окружавшие меня солдаты бросились по дороге обратно. Несмотря на то что Клавер был на их стороне, они с большой охотой рванулись в пекло боя, лишь бы не оставаться рядом с ним. В считаные секунды священник, выбившийся из сил и растерянный, оказался покинут. Расстановка сил не могла измениться более кардинально.

Я бросилась к Вонвальту и присела рядом с ним. К моему облегчению, он выглядел невредимым. Он был явно изможден, но чем – сражением или тем, что его обездвижили, – я не знала. Я убрала с его лба длинные, мокрые от пота волосы и поддержала голову, давая ему прийти в себя. В моем сердце бушевали самые противоречивые чувства. Только что я испытывала отвращение к его действиям и к тому, что он отказался от собственных моральных принципов. Теперь же, когда над ним нависла самая настоящая угроза смерти, я ощутила внутри леденящий страх. Я не только боялась снова остаться одной, как это было в Мулдау, – мои чувства к Вонвальту оказались гораздо глубже, хотя тогда было не время и не место размышлять об их природе.

– Сэр Конрад? – спросила я, когда его глаза открылись. – Вы в порядке?

– Кейдлек, – сказал Вонвальт. На секунду я подумала, что он его увидел; я даже огляделась, ожидая, что магистр Ордена магистратов выйдет из дыма, густым облаком висевшего в воздухе.

Я нахмурилась, сбитая с толку.

– Что?