Правосудие королей

Наша встреча завершилась горьким разочарованием, причем по моей вине. Я вела себя чопорно и невыносимо.

– О том, какая ты со мной. Тебе будто больше неприятна моя компания. С тех пор как мы провели ночь вместе, ты словно стала другим человеком.

Я отмахнулась.

– Это совпадение. На меня очень многое навалилось. Служба занимает все мое время.

– Ты говорила, что уйдешь от Правосудия.

– Я помню, что говорила.

– Ты все еще собираешься уйти?

– Матас! – раздраженно сказала я. – Я же сказала тебе, что сегодня днем я собираюсь проникнуть в монастырь в качестве шпионки. Зачем ты сейчас обременяешь меня этими вопросами?

Он притих, уязвленный. Затем наконец сказал:

– Так чего же ты хочешь от меня? Из-за тебя я чувствую себя девицей, которой воспользовались.

– Я хочу, чтобы ты понял: у меня есть обязанности. Пока что. Я должна кое-что сделать…

– Но ты не должна!

– Хорошо! Я хочу кое-что сделать. Потому что считаю, что должна.

– Пламя Савара, Хелена, тебя чуть не убили! – заорал Матас, вскинув руку и указав на мой обритый висок и рану.

– Такова природа моей работы, – сказала я, хотя прозвучало это глупо.

– Я знаю стражников втрое старше тебя, и они за всю жизнь не оказывались столь близки к гибели, как ты!

Я гневно вздохнула.

– Матас! Ты просишь меня от многого отказаться. Мне нужно время подумать.

– Я ни о чем тебя не прошу! – закричал Матас. – Я бы не дал тебе провести со мной ни единой лишней минуты, если бы знал, что этим только заслужу твою неприязнь!

На этот раз притихла я. Я понимала, что он, конечно же, прав, но я была упряма, возмущена и не желала уступать. Как же глупо я себя вела, как была неласкова с ним, и как я потом ненавидела себя за это.

Нам было больше нечего сказать друг другу, и поэтому мы расстались, едва начало темнеть. Мы обнялись; я поцеловала его, но сделала это холодно. Я видела, что ранила его глубоко и, возможно, непоправимо.

Мне стоило ценить те мгновения, что мы были вместе. Мне стоило взять руки Матаса в свои, прижать его к себе покрепче. А еще мне стоило отказаться идти в монастырь и тогда же оставить и службу, и Вонвальта.

Но вместо этого я оставила Матаса, уязвленного и растерянного, и направилась обратно к резиденции лорда Саутера.

XVIII Крепость мрака

«Нельзя следить за соблюдением закона, не следуя ему. Тот, кто вершит суд, должен делать это чистыми руками».

Из «Столпов сованского гражданского права» Катерхаузера

Я ушла, едва тьма окутала Долину. Мы с Вонвальтом решили, что наш обман сработает лучше, если я появлюсь у монастыря ночью, словно сбежала под ее покровом. Некоторые из своих вещей я взяла с собой, понимая, что мне придется расстаться с ними по прибытии, а остальные отдала Вонвальту, и он сложил их в повозку Герцога Брондского.

Чтобы добраться до монастыря, мне нужно было покинуть Долину Гейл через северные ворота. Они содержались в плохом состоянии и были совсем не похожи на те, что стерегли реку Гейл и Хаунерскую дорогу. Когда я уходила, никто ничего мне не сказал. Как и во многих других городах, уйти из Долины было проще, чем попасть внутрь. Дождь закончился, ночь была ясной и холодной. Звезды ярко горели над моей головой. Обладай я познаниями в астрономии, я бы смогла назвать некоторые из них, но так лишь одна крупная звезда привлекла мое внимание – яркая точка, отличавшаяся от других красноватым оттенком.

Дорога к монастырю была хорошо проторена толпами людей, ходивших от него к раскинувшемуся внизу городу. В Империи существовало множество различных религиозных орденов. У некоторых, вроде саварских храмовников, была лишь одна цель – с помощью военной силы завладеть святилищами и клочками земель, которые находились в сотнях миль отсюда и которые Аутун пожелал сделать священными. Предназначение других же было в том, чтобы их члены просто проживали свои жизни в молчаливых раздумьях, не покидая своих монастырей и не разговаривая даже друг с другом.

Монастырь над Долиной Гейл служил домом одному из орденов святого Джадранко. Джадранко был канонизированным апостолом Креуса, и во многих храмах прихожане предпочитали поклоняться ему, поскольку Джадранко требовал самых минимальных почестей. Он был ярым последователем Глупца – полубога и одного из множества детей Немы и Савара, – роль которого заключалась в том, чтобы прямодушно говорить со всеми, вне зависимости от их титулов и положения.