Правосудие первобытное и современное. Разрешение споров в анархистских и государственных обществах

Более продуманной у анархистов – чем их экономизм и моральное негодование, – является критика природы закона как силы порядка, независимо от того, чьим интересам он служит и насколько плохо он функционирует. Закон действует категорично, но «каждый случай сам по себе является правилом». Нет двух совершенно одинаковых деяний (преступлений, если хотите). Нет двух совершенно одинаковых преступников. Последствия никогда не бывают абсолютно одинаковыми. Жертвы, если таковые имеются, никогда не бывают точно такими же. Но законы точно такие же. Одинаковое правосудие закона по своей сути неравноценно и, следовательно, по своей сути несправедливо. «При появлении новых казусов, право всегда оказывается недостаточным». Затем судьи либо искажают закон, чтобы соответствовать фактам, либо искажают факты, чтобы соответствовать закону, либо законодательный орган расширяет свод законов и усложняет его. В результате получается, что законов гораздо больше, чем может знать любой судья или юрист, и «следствием безграничности права является его неопределённость» – тем самым, как утверждал анархист Уильям Годвин, сводя на нет его цель – регулировать поведение.240

Анархисты правильно верят – но это лишь символ веры, – что закон не обеспечивает особого порядка, а тот порядок, который он обеспечивает, часто является неправильным порядком. Они не знают, что даже многие социологи признают, что большая часть социального порядка, как такового, даже сегодня поддерживается негосударственными – анархистскими – социальными отношениями.241 Примерно так же далеко зашли более проницательные классические анархисты в анализе проблемы межличностных конфликтов.242 Современные изложения анархизма не идут дальше.243

Анархисты должны перестать притворяться, что их утопия будет воплощением всеобщей гармонии. Этого не будет.244 Когда они так говорят, люди считают их наивными дураками и правильно делают. Анархисты должны признать, что споры могут быть всегда. Но существуют непринудительные, примирительные способы урегулирования большинства споров в децентрализованных, эгалитарных, анархистских обществах. Единственный учёный, почти анархист, признающий это – Джеймс Скотт: «одно дело в корне не соглашаться с Гоббсом в том, что жизнь людей и общества до появления государства была отвратительной, жестокой и короткой, и совсем другое – верить в то, что „природным состоянием“ общества был нетронутый ландшафт общинной собственности, сотрудничества и мира».245 Анархисты не смогут объяснить ничего из этого другим людям, пока они сами не поймут это. «В конце концов, патологически побуждаемые действия – это знакомая проблема; и любое общество должно вооружиться, чтобы справиться с теми, кто (как выразился Джон Локк) действует наподобие „льва или тигра, одного из тех диких кровожадных зверей, с которыми люди не могут иметь ни совместной жизни, ни безопасности“».246

Споры носят универсальный характер. Процессы с участием третьей стороны не являются универсальными, но они очень распространены в первобытных обществах. Чем сложнее общество, тем более вероятно, что в нём будут механизмы посредничества, арбитража или судебного разбирательства, по отдельности или в сочетании. Основным фактором, определяющим их присутствие и то, какие из них присутствуют, является социальный масштаб и сложность общества. У анархистов нет единого мнения о том, насколько сложным должно быть их анархистское общество. Как и большинство классических анархистов, я убеждён, что современная анархия должна быть мелкомасштабной и радикально децентрализованной, какой всегда была первобытная анархия. Это подразумевает ограничение на то, какую часть существующего общества можно или желательно поддерживать. Для меня очевидно, что анархистское общество не может (и не должно) сохранять и усиливать, как утверждает Ноам Хомский,247 большую часть современного индустриального общества, финансовые институты, демократию и верховенство закона. Скорее, он должен приближаться к Gemeinschaft (общности), а не к идеальному типу Gesellschaft (общества).248 Даже если идеальной общности такого типа никогда не существовало, именно к ней мы должны стремиться.

То, что общество в своей основе должно состоять из сообществ, построенных по принципу «лицом к лицу», понимали Фурье, Оуэн, Кропоткин, Малатеста, Бубер, Гудман, Перлман, Зерзан и многие другие. В таких сообществах переговоры и посредничество, согласно моим аргументам, были бы жизнеспособными, эффективными и анархистскими. Мне наплевать, насколько первобытны или современны эти общества, если они действительно анархистские.